держала в-в руках в-ваше пальто, – запинаясь, пояснила она. – Вы, наверное, надевали его на похороны? Это ведь были ее похороны… да?
– Да. – Он кивнул в знак согласия. – Это были похороны Айрин. Я похоронил ее в первый день Нового года. Но вы наверняка уже знаете об этом. – Его ответ прозвучал резко и холодно, и Дани вздрогнула, словно от боли.
Слишком много, Дани. Слишком много правды. Ты его пугаешь.
– Нет. Я об этом не знала. Я не все вижу… и редко понимаю, что именно вижу. К тому же я редко допускаю подобные ошибки.
– Какие еще ошибки, Дани?
– Мне не следовало говорить вам об этом. Обычно я молчу о том, что знаю. Но вчера, когда вы внезапно вошли к нам в ателье… спустя столько лет… я была потрясена. И не совладала с собой.
Я и сейчас не слишком собой владею. Извините меня.
Он снова кивнул, но чувство близости и откровенности, объединившее их, уже рассеялось. Они снова были чужими друг другу. Он настороженно глядел на нее. Она скрестила руки на груди. На сегодня им обоим достаточно. Она двинулась к двери.
– Дани?
– Да?
– С днем рождения, – мягко сказал он.
Она молча кивнула, прямо как он минутой раньше, и вышла, оставив его в неловкой тишине, наедине с давно остывшим завтраком.
Сначала он хотел все отрицать. Его злило, что Дани влезла в то, что касалось его одного, и призналась в этом ему. В конце концов, она могла бы притвориться. Но он не хотел врать насчет Айрин. Айрин умерла, и Дани это было известно. Дани многое было известно.
Она так и не выросла из своих «историй».
Он чувствовал себя уязвимым, словно вдруг оказался под пулями, не имея при себе пистолета, или вошел в помещение, где полно незнакомых людей, а выхода нет. Внутренний голос кричал ему, что надо бежать, но он уже давно выучил, что бегущий человек вызывает подозрения, привлекает ненужное внимание. Вместо того чтобы бежать со всех ног, он не двигался с места – и эта тактика уже много раз спасала его от смерти. Но сейчас он был растерян, ошеломлен. В первый раз за пятнадцать лет он вдруг подумал, что, возможно, не справится. Придется сказать Элиоту, что ему нужно другое жилье, или просто признаться, что это задание ему не по силам.
Он выждал, пока из ателье не послышались голоса женщин – Ленка с Зузаной о чем-то спорили, Дани молчала, но он отметил, что она быстрым, легким шагом спустилась по лестнице и торопливо прошла мимо его двери. Еще один голос, распевавший песню на незнакомом ему языке, слышался от задней двери дома – скорее всего, из прачечной: это прислуга, решил он.
Определив, где находятся все обитательницы дома, он отправился в швейную мастерскую, к телефону, который Дани указала ему накануне. Он позвонил в офис Элиота Несса, и его тут же соединили.
– Мэлоун. Ты устроился?
– М-да, хотя я никак не возьму в толк, где ты отыскал эту комнату.
– Ав чем дело? Тебе там не нравится?
– Нет, комната хорошая.
