их семьями, мам.
– Но Джесса нет, и с ним уже не помириться, – непонимающе нахмурилась я, борясь с накатывающей тошнотой от запаха лазаньи и опаленного розмарина.
Том опустил глаза и сцепил руки в замок. Роберт засопел.
– Бриджет тоже в этой программе, – осторожно проговорил Том.
– Что? Откуда тебе известно? – смысл сказанного ускользал от меня.
За словами сына явно крылось нечто очень важное, но я не улавливала суть.
– Я и Бриджет решили попытаться. Вдруг сработает? Дважды в месяц мы встречались, и с помощью кураторов программы…
– Вы виделись с Бриджет?! – прошептала я. – Да как же они там допустили такое?
– В этом и есть главная цель программы. Осознать горе, которое я причинил, и постараться наладить отношения с семьей Джесса. С его мамой.
– А я думал, меня уже ничем не удивить, – фыркнул Роберт.
Я словно окаменела.
– У меня нет слов! Тебя заставили стоять на коленях перед этой женщиной! – В груди закипала жгучая ярость.
– Я согласился добровольно. Меня никто не заставлял.
– С Джессом произошел несчастный случай. Ты сам так говорил! Ты не собирался его убивать.
– Но он умер, – Том развел руки в стороны, словно показывая, что ничего не скрывает. – Несчастный случай или нет, но Джесс умер из-за меня. Неужели ты не понимаешь?
– Он кинулся на тебя с ножом, и, следовательно, это была самозащита! Ты не заслужил столь долгий срок!
– Присяжные решили, что той ночью Джесс погиб из-за меня, и признали виновным, – произнес Том заученным тоном, устав повторять одно и то же снова и снова. – Я мог бы уйти до того, как мы сцепились, но не ушел. Я несу полную ответственность за свой выбор и никогда себя не прощу.
Я уставилась в стену. Я ездила на свидания к Тому дважды в месяц на протяжении всего срока и ничего не знала об этой нелепой программе. Оказывается, Бриджет тайно виделась с моим сыном. Впрочем, я заметила, что он изменился, но не догадывалась, в чем причина. Том воспрял духом, повеселел, держался увереннее, но я объясняла это приближающейся датой освобождения. Я полагала, его радует скорое возвращение домой.
…Когда сыну исполнилось шестнадцать, он начал заниматься в местном боксерском клубе. Вскоре тренеру – его звали Кенни, тоже из нашего города – стало ясно, что Том обещает стать отличным спортсменом-любителем. Сын начал тренироваться несколько раз в неделю. Причем нам не сказал ни слова. Даже успел принять участие в двух любительских соревнованиях, когда кто-то поинтересовался у Роберта, не его ли сын тот молодой перспективный боксер, не проигравший ни одного боя.
Роберт был впечатлен. Он признался, что не думал, будто у Тома есть склонность к боксу. А я не одобрила. Сказала, что бокс – варварский спорт. Но больше всего меня интересовало другое: почему, ради всего святого, он скрывал от нас свои занятия? Я не могла взять в толк, как он мог ввязаться в такое серьезное дело, не сказав нам? Но ответа
