но, как известно, своё лицо в старости каждый должен заслужить сам. Все морщинки отражают твой внутренний мир и твой характер, который ты холил и лелеял в течение жизни, а внутренний мир Натальи Борисовны был явно из другого измерения. Иногда классу казалось, что они живут не в двадцать первом веке, а в девятнадцатом, ещё чуть-чуть, и их будут пороть розгами за неуспеваемость или плохое поведение. Она придиралась ко всему: плохому почерку, выходу за поля, к тому, что цифры стоят не в своих клеточках. Даже если решение было верное, за эти вещи, казалось бы, не имеющие отношения к математике, следовало моментальное снижение оценки. Она называла их «огрехи», хваталась за голову и лупила учебником свой учительский стол, и тогда ребятам казалось, что это наказание за настоящие грехи.
В начале года некоторые ученики пытались «поднять восстание», но оно было жестоко подавлено тремя «консулами»: Натальей Борисовной, завучем и директором. Зачинщики из отличников стали троечниками, надолго забыв о том, чтобы перечить Наталье Борисовне. Все боялись отчисления, ведь школа была не простая, а физико-математический лицей, один из лучших в городе. Но тишина и мир дались классу нелегко – все ненавидели Наталью Борисовну.
Как известно, перед бурей всегда затишье. Вскоре буря разразилась на очередном уроке геометрии.
– Так, Рома, к доске, – скомандовала Наталья Борисовна, – доказывай теорему.
Не будем заострять внимание на том, какая теорема нуждалась в доказательстве, но Ромка фигуры на доске нарисовал, формулы написал и принялся доказывать. Через некоторое время он увидел ужас в глазах одноклассников. Он медленно перевел взгляд на Наталью Борисовну и почувствовал недоброе:
– Что остановился? Продолжай!
– Наталья Борисовна, что-то не так? – дрожащим голосом пролепетал Ромка.
– Нет, всё так, давай, доказывай, – нарочито дружелюбно предложила она.
Со стороны казалось, что всё в порядке, что это обыкновенный разговор между учителем и учеником, но ребята знали этот саркастический тон, который нарастал от тихого к громкому, набирая обороты, словно девятый вал. Все замерли в ожидании, а Ромка продолжал. Наталья Борисовна внимательно слушала, кивала головой, улыбалась, исподтишка поглядывала то на него, то на класс. Когда Ромка закончил, она с торжественным видом встала, подошла к доске, минуту стояла, будто вглядываясь в фигуры и цифры, развернулась к классу и прогремела:
– Доказательство неверное!
– Но почему? Ответ правильный! – возмутился Ромка.
Наталья Борисовна резко развернулась к нему, громко скрипнув каблуком:
– Ну и что! У тебя доказательство не такое, какое я давала на прошлом уроке.
«Будь что будет, – подумал Ромка, – надоела уже, с меня хватит, если класс терпит, то я не буду!»
– Меня не было на прошлом уроке, я болел, – резко ответил он.
Но Ромкина болезнь не произвела на Наталью Борисовну ни малейшего впечатления:
– И
