дня мне больше не хотелось держаться за семью. Даже Кристиана, который сам посеял надежду на крепкость кровных уз, в итоге мое состояние после ритуала никак не заботило.
Жаль, что тот же Рей проявил ко мне больше чувств и больше сделал для меня, чем собственно родственники.
– Мы собрались здесь, чтобы выполнить последнюю волю ныне покойного мистера Норила, – начал процедуру поверенный. – Согласно его завещанию, активы, счета в банках и недвижимость делятся между двумя его детьми в равной доле…
Что для меня удивительно, все прошло достаточно гладко. Посмотрев на предоставленные мной документы, тетя с дядей без лишних слов поставили свои подписи. Я до последнего ожидала подвоха, потому что удивительным казалось то, что тетя так просто отступает. Она ведь из тех, кто никогда не упускает свою выгоду, а сейчас она даже и не сопротивлялась.
Когда все документы были подписаны с их стороны, тетя с дядей почти синхронно поднялись. Дядя, вытерев свой лысый лоб, сказал, что здесь душно и они подождут дорогую племянницу в приемной.
– Поздравляю, мисс Норил, с полной независимостью!
Поверенный, поставив размашистую подпись на гербовых листах, вручил их мне. Я дрожащими пальцами приняла бумаги.
– Теперь вы можете участвовать в выборах – кстати, совсем скоро выборы мэра и еще управляющей компании, которая убирает наши улицы, – продолжил мистер Тордис.
От перечисления «новых» возможностей у меня плавно вскинулась бровь. И возник резонный вопрос: а стоит ли возможность отдавать голос за отца Эванжелины – а он был вроде единственным претендентом в градоправители – сто золотых?
Нотариус сложил свои экземпляры в стопочку и сообщил:
– В течение недели я передам оригиналы в нужные инстанции. Перед лицом закона вы уже эмансипированы, мисс Норил, но любую деятельность по этому поводу советую предпринимать недели через две. Бюрократия такая бюрократия.
– Да, я поняла, спасибо.
Еще раз неверяще посмотрев на свой экземпляр, я бережно убрала его в папочку и спрятала в сумку. Конечно же, мне хотелось читать и перечитывать, наслаждаясь этим пока еще непривычным понятием «совершенно свободна и независима», но делать я это предпочитаю в более приятной компании. Дома, с нечистью и Лайной, например.
Вежливо попрощавшись, я поднялась, поправила шляпку и решительно вышла из кабинета, а после и из приемной нотариуса. По широкой лестнице я сбегала даже в некоторой спешке, как чуяла. Но уйти окончательно не успела.
– Адель, подожди! Адель. Ну Адель же! – За спиной раздался торопливый перестук каблуков и голос тети.
– Деточка, действительно, подожди стариков, – подключился и бас дяди.
Я остановилась на лестничном пролете и на секунду прикрыла глаза, собираясь с силами перед, очевидно, сложным и неприятным разговором. В горле словно колючий шар застыл и медленно опускался вниз, царапая
