стремительно увеличиваться в размерах. Он становился все больше, пока не сделался таким огромным, что закрыл собою солнце, и на всей планете воцарилась непроглядная тьма. Когда мрак отступил, Василий Петрович обнаружил себя одиноко стоящим посреди дачного участка в пижамных штанах в веселенький мелкий цветочек. Кот, инопланетянин и космический корабль исчезли, словно не было их.
– Совсем я одичал в этой изоляции, – подумал Василий Петрович, – надо личную жизнь наладить, вон порнохаб бесплатную подписку раздает…
Он отправился в дом, подключился к интернету и весь день до позднего вечера в нем проторчал. Потом вышел на крыльцо, задрал голову к звездному небу и закричал что есть мочи:
– Тииииихооооон!
Ответа не было.
– Тиииихоооон! Верниииись! – не сдавался Василий Петрович.
За семнадцать месяцев изоляции он ни разу не чувствовал себя таким одиноким и потерянным.
– Хочешь, буду тебе поклоняться, – Василий Петрович сглотнул подступивший к горлу горький ком, – называть Алквидием многомудрым и величайшим, все ботинки тебе отдам, можешь на столе лежать хоть круглыми сутками, а колбаса… Да разве мне жалко для тебя колбасы? Только вернись… Пожалуйста… Ай!
Правую щиколотку будто кольнули острым предметом. В кусты с крыльца метнулась серая тень, сжимая в зубах кольцо «Краковской».
– Ах ты, шерстяной пидарас! – завопил Василий Петрович, бросаясь в погоню. – Погоди, поймаю, огребешь веником!
Шел …дцатый день карантина…
НЕСВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ
Слякотным предновогодним вечером Василий Петрович Гузкин шел домой, прихлебывая омерзительно теплое пиво. Настроение у него было под стать напитку и погоде. Василий Петрович поймал себя на том, что ему это даже нравится. Какое-то извращенное удовольствие. Для полноты ощущений Гузкин принялся бубнить про радость, которой нет, новый год, что уже не тот, да так увлекся, что не услышал характерный свист в туманном небе. Он возникает обычно перед тем, на землю падает что-то крупное и тяжелое. Очнулся Василий Петрович от искусственного дыхания рот в рот. Оно было таким холодным, что ад внутри Гузкина покрылся изморозью.
– Извини, Вася, не хотел на тебя приземляться. Проблемы с телепортацией.
Над Василием Петровичем склонился красноносый бородатый мужик. Вокруг его головы кружились снежинки и запах хвойного девственного леса. Василий Петрович возмущенно зачихал.
– А все почему? – прищурился мужик, игнорируя чихание. – Потому что, такие как ты, унылые нытики, стонут нестройным жалобным хором, про настроение, которого у них, видите ли, нет. Где потоки радости, что должны нести меня, словно на крыльях, легко и весело? Вот и…
Гузкин завозился, пытаясь подняться на ноги. Голова кружилась, тело слушалось плохо.
– Но я не буду уподобляться, Вася! – мужик протянул руку в красной варежке,
