расправивший крылья, красовалась шапка-ушанка. Он продавал пойманную в местных лесах дичь – мясо лося, зайца и перепелки. Над деревянным прилавком висели шкуры – выделанные, отливающие на солнце драгоценным блеском меха горностая, лисицы и белки.
– Покажи-ка нам лису, гражданин хороший, – пошутил отец.
Охотник разложил на руки товар и начал нахваливать.
– Посмотрите, как шкурка блестит. Зверь на капкан пойман, это понимать надо! Цельная, ни одной дырочки от дроби. Царский мех!
– Ой, красиво торгуешься! Возьму дочери на зимнюю шапку. Покажи нам еще вот этого горностая.
Ефим Петрович повертел шкурки в руках.
– Беру! Украсить жене весеннее пальто… Ах! Какая красота!
– По рукам! – сказал охотник и завернул мех в бумагу, подвязал бечевой.
Зоя и Ефим Петрович пошли дальше. На рыночной площади было пестрое собрание покупателей и громкое разноголосье торгашей. У кого не было постоянных лавок, кто занимался торговлей нерегулярно, те раскладывали товар на еще обледеневшую землю. Торговали здесь и рыбаки в потертых фуфайках и огромных валенках. За разговором они перебирали рыболовные сети. Татары в меховых шапках ругались с ними по поводу цены на щук, карасей и окуней.
Отец остановился у мясной лавки.
– Я вчера купил трех огромных щук, – сказал он Зое, не отрывая взгляд от прилавка, – нам с тобой нужно выбрать сало, чтобы добавить в рыбные котлеты для сочности.
Зоя стояла рядом и рассматривала толпу торгашей и покупателей. Мимо проходили цыганки в пуховых шалях, поэтому она прижалась к отцу. Однако с одной Зоя случайно встретилась взглядом, и женщина с ярко накрашенными губами подошла к ним.
– Позолоти ручку, девочка! Многое расскажу о тебе…
Ефим Петрович почувствовал, что Зоя сжала карман его брюк в руке, и повернулся.
– Проходи мимо! Нас не интересуют гадания.
Цыганка ухмыльнулась:
– Торопись жить, гражданин, мало ли что может случиться…
– Пошла прочь, – рассердился отец.
Смех цыганки смешался с громкими голосами и жаркими спорами покупателей о цене. Она догнала свой табор, подметая заснеженную площадь подолом цветастого платья, и, казалось, выискивала новую жертву.
Пока Ефим Петрович расплачивался за покупки, Зоя засмотрелась на загадочного покупателя в огромной мохнатой шубе. У мужчины не было видно лица из-за накинутого мехового капюшона. Продавец отрубал для него топором несколько килограммов замороженного молока. На прилавке уже лежали купленные им круги творога и большие куски масла, которые, по всей видимости, долгое время лежали на морозе.
– Зойка! Идем! – сказал отец, укладывая сало в авоську.
– Идем-идем, – подпрыгнула дочь и взяла отца под руку. – Ты думаешь она сказала правду?
– Конечно,
