не было возможности.
Огонь опалил кожу на голове, я закричала от боли и, кажется, на какое-то время потеряла сознание. Очнулась уже лежа на полу, почему-то вся мокрая, а от тошнотворного запаха бензина резало глаза и першило в горле.
– Последний штрих, дорогая, – услышала я откуда-то издалека голос Армена.
И в рот мне полилась жгучая жидкость крепостью градусов в сто. У меня мелькнула дикая мысль, что это – тоже бензин, потом краем сознания прошла другая, более здравая, что это – спирт. А потом – полный провал, мрак и безмолвие.
Очнулась я уже в больничной палате, а возле моей койки сидел симпатичный молодой мужчина в белом халате. Такой типичный врач из американских мелодрам, если вам понятно, о чем я.
– Как вы себя чувствуете? – задал он традиционный вопрос медиков всех времен и народов.
– Скверно, – призналась я. – Голова просто раскалывается.
Это было лишь частью правды, поскольку у меня был еще и омерзительный привкус во рту и даже подташнивало. Не знаю, какие ощущения возникают при тяжелом похмелье, но по описаниям я страдала именно от него. Хуже всего, впрочем, действительно было голове. Я поднесла к ней руку и обнаружила то ли бинт, то ли марлевую, туго завязанную косынку.
– Что со мной? – испугалась я так, как не пугалась никогда в жизни. – Я попала в аварию?
– Нет. Насколько мне известно, пытались покончить с собой в состоянии сильного алкогольного опьянения.
– А зачем повязка на голове? – только и смогла спросить я.
– Легкие ожоги кожи. Ничего страшного.
Ничего страшного? Я вспомнила запах паленых волос, обжигающую боль, кое-что из дальнейшей фантасмагории и всхлипнула:
– У меня сгорели волосы?
– Да, и вы очень легко отделались. Просто чудо, что ваш муж успел помешать вам сгореть заживо.
Помешать? Да он же сам все это и устроил! В том числе, кстати, и «состояние алкогольного опьянения».
– Я не пыталась покончить с собой, – собрав всю силу воли, ответила я. – И не пила. Я вообще равнодушна к спиртному.
– Да? Когда вас доставили вчера поздно вечером, вы были смертельно пьяны. Если это называется равнодушием к спиртному…
– Меня насильно напоили. И сожгли мне волосы.
– Какие-нибудь садисты-маньяки? – участливо осведомился врач.
– Нет. Мой муж. Я сказала, что хочу развестись с ним, а он…
И тут у меня началась самая настоящая истерика. Я только теперь поняла, какую жестокую шутку сыграл со мной муженек. Как же плохо я, оказывается, знала человека, с которым жила!
Мне сделали укол, дали выпить какую-то не слишком вкусную жидкость, сопроводив ее парой таблеток, а когда я затихла немного, поставили капельницу. Так с иглой в вене я и уплыла в бесконечный, вязкий сон без сновидений, но с какими-то символами и знаками то и дело всплывающими перед моим внутренним взором. Ничего более жуткого, чем этот сон, я до сих пор не видела. И продолжалось это состояние,
