ему. А карабин позволит достать нехитрую одежонку с любого таёжника. Теперь уж его план не должен сорваться. Это был последний шанс выбраться живым и дожить оставшиеся годы на воле. И он перегрызёт горло любому, кто окажется на пути.
Ещё в первые полтора, относительно снежных месяца побега, свою доля зоновских «коров» – «консерв» была съедена. После такого дележа «трапезы» по не писаному закону уголовников все расходились. Побег продолжали в одиночку. Всё просто: уж больно велик был соблазн превратить оставшегося попутчика в очередную «консерву» уже втихую. Слышал я об этих «традициях», а по-сему держался как мог настороже. Мирон у разведённого накануне мной костра, я же, пристегнувшись ремнём к суку дерева.
Тогда я сидел, устроившись на лапнике лиственницы. Там же было собирался поспать. Но «соседство» напрочь исключало любую попытку сделать это. Поэтому, слушая Щербатого, меня одолевало желание сделать ВСЕГО один выстрел ему в голову и заснуть тут же у пахучего ствола.
Ночевка воочию с незримым доселе «попутчиком», пусть не лучшим образом, была первая за двое суток. Чужого поблизости учуял мой верный пёс Шайтан двумя днями раньше. По поведению пса было понятно, что неподалёку чужой ЧЕЛОВЕК. А это означало, что спать подле костра уже опасно: весь на виду. Для лихого встречного в урмане это с руки: можно и камнем убить жертву, если нет ружья. Умная собака примостилась в кустах у моей лиственницы. Я же карабин повесил на шею. Патрон загнал в патронник: клацаний затвором не потребуется. Остаётся в случае чего лишь нажать на курок.
Оружия, в виде «ствола» у моего визави не было. Иначе он без лишней мороки пристрелил меня с собакой в первый же день выхода на наш след в тайге. На своём криминальном веку убить или «завалить на глушняк» кого-либо ему было не в первой. Но под расстрельной статьёй он не ходил: не попадался. Но нынешняя ситуация явно толкала его вновь на «мокруху» – убийство.
Глава вторая. С год продержаться
В шестом классе, убежав от бабушки, я скитался по родственникам в поисках цивилизованного пристанища. В многоходовой перипетии мне удалось найти свою мать. Близился Новый, 1957 год. Она к тому времени вышла замуж за главбуха геологической экспедиции. Человека степенного и спесивого с «белым билетом» непригодного к военной службе. По национальности украинца – «западэньця». Сие расценивалось по тем временам бесспорной удачей: какой-никакой, а муж, жильё, зарплата, дрова на зиму. И вот «В таку гарну годыну припёрло цю людыну!» – так нередко бормотал мой отчим. Что означало на русском нечто на подобии: «Жили, не тужили и вдруг припёрло этого обормота!» Чего и говорить, моя персона на небосводе у «молодожёнов» особой радости не вызывала и сервиса наряду с бесплатными дровами не добавляла. Хотя мне и надо-то было перебиться с год-полтора. А там, в техникум или ремесленное училище на государственный кошт от ботинок, ремня и до фуражки с пропитанием и жильём.
Шла третья послевоенная
