и его вышибли прямо с первого курса. Отец, партийный босс, от греха подальше сдал его на флот: пусть, мол, наберётся ума-разума да худую-бедную специальность получит. Он и получил: шифровальщик-дешифровщик радиоразведки! То-то она ему на гражданке пригодится!
Любовь к року в таких местах незамеченной не проходит. Сижу как-то раз, лениво перетыкаю шнуры, и тут на связь из Ново-Озёрного выходит опер особого отдела капитан Бугримович. Вежливо так просит соединить со своим коллегой, майором Трофимовым. Тот сидит как раз через стену от лазарета, и надо думать, звуки битловских песен ему хорошо знакомы.
Я, хоть и боялся, но что-то почуял и решил прослушать.
– Как дела у моря, Семёныч? – начал Бугримович.
– Вашими молитвами! – невозмутимо отвечает Трофимов.
– Ну-ну, – говорит капитан, у которого положение выше, чем у майора, – ты мне религиозную пропаганду не разводи! Как там мой протеже?
– Кит, что ли? Нормально, зализывает раны. Мы ему помогаем, так что вскорости можно использовать для военных целей.
– Это хорошо… – задумчиво произносит Бугримович. – Ты вот что… Песни поёт?
– А куда он денется? Поёт, конечно. Целыми днями только и слышно, брень да брень.
– Так. Ты его, главное, не спугни! Значит, задание такое: у него, по нашим данным, собран богатый материал по рок-музыке, и он даже какую-то статью написал! Читал её тут своим бабам на посёлке, Казанова хренов. Материалы в основном с Би-би-си да со «Свободы». Уразумел?
– Грамотные мы, барин.
– Вот то-то. Скорее всего тетрадь эта у него в тумбочке, так что на днях я подъеду, как освобожусь, и мы с тобой его, голубчика, тёпленького возьмём. А там посмотрим, кто громче петь будет. Накроем осиное гнездо западного разврата!
– Добро! – морским словечком бодро отвечает пехотный майор в морской форме пехотному же капитану. – Накроем!
– Ну все, до связи!
Трубки замолчали. Я выждал ещё пару минут, чтобы особисты не вздумали проверить, слушают их или нет, и вытащил шнуры. Признаться, мне стало не по себе. Сердце меня не обмануло: Женю ждут не просто крупные неприятности, а вполне конкретные сроки за антисоветчину. С другой стороны, если я побегу предупреждать, то рискую сам нарваться: откуда это он узнал? Через несколько секунд мне стало стыдно, и я успокоился.
После отбоя по привычке я пришёл в лазарет. Шура заваривал кофе. Мощная «Спидола» уже урчала голосом ведущего «Радио Свобода». Над морем приём шёл гораздо лучше, чем в городах Союза, где глушилки забивали «голоса» до полусмерти.
Сегодня передавали финал «Мастера и Маргариты», точнее те фрагменты, что не вошли в публикацию журнала «Москва». Мы слушали взахлёб. Дошли до лунной полосы, и тут я говорю Жене:
– Старик, за тобой завтра-послезавтра придут!
Женя почти не удивился. Только спросил:
– Кто именно?
Я молча
