ты каждую неделю приходишь ко мне поболтать о погоде и ни разу не заикнулась о войне?
Эддис вздохнула:
– Сядь наконец и перестань вопить.
– Вопить перестану. Но не сяду. Вдруг придется опять бросаться чернильницами. Это Гален не разрешал тебе говорить о войне?
– Сначала – да, – призналась королева. – А потом ты, Эвгенидес, и сам не хотел ничего знать. Ты не слепой, ты не мог не замечать всего, что вокруг происходит, но ни разу не спросил.
Эвгенидес припомнил все, что видел и слышал, не проявив ни капли любопытства. Во двор то и дело въезжали верховые армейские гонцы, из-за обеденного стола одно за другим исчезали знакомые лица. Из библиотеки пропали все карты вместе с грузиками. Королева была так занята, что могла навещать его не чаще раза в неделю, а он ни разу не спросил почему.
– Кто… – Он запнулся на слове и начал еще раз: – Кто был в диверсионном отряде?
– Степсис. – Эвгенидес вздрогнул, и королева продолжила: – Хлорус, Сосиас. – Все они были родней ему и королеве. – Командовал Креон со своими солдатами.
– Гм… – Он с трудом подбирал слова. – Теперь понятно, почему за обедом не велись беседы. Что еще я пропустил, потому что не хотел слушать?
– Не так уж много. На зиму военные действия между нами и Аттолией были приостановлены. Как ты помнишь, зима наступила рано. Тебе об этом все уши прожужжали. Волшебник, – вежливо попросила королева, – прошу нас извинить.
Волшебник кивнул и вышел, не сказав ни слова. Королева села в освобожденное им кресло. Потерла лицо и сказала:
– Есть хочется. Со вчерашнего обеда маковой росинки во рту не было. Сегодня Ксанта простояла все утро посреди комнаты с завтраком на подносе, а я не взяла ни крошки. Потому что тревожилась за тебя, – упрекнула она. – Сидишь там в нетопленом храме и дуешься.
– Мне казалось, я хнычу, – уточнил он.
– Дуешься, хнычешь, жалобно скулишь.
– Ничего подобного, – сердито упрямился Эвгенидес.
– Да, – признала она. – Не скулишь. Но ты ушел в себя и всю зиму тонул в пучине отчаяния, и никто тебя не упрекает. Нам оставалось только ждать и надеяться, что ты восстановишься. Потом ты заявил, что хочешь уехать из Эддиса и поступить в университет на Полуострове. Эвгенидес, ты нужен мне здесь.
– Какая тебе польза от однорукого бывшего королевского вора?
– Ты не бывший королевский вор, ты мой вор. Пока я еще королева.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Этот титул дается на всю жизнь. Ты бы остался королевским вором, даже если бы был прикован к постели, сам знаешь.
– Ну хорошо. Для чего тебе нужен никчемный однорукий вор?
– Я не хочу, чтобы ты был никчемным.
– Без двух рук я не могу ничего украсть, – с горечью произнес Эвгенидес. – Потому она меня и искалечила.
Он называл
