в последний раз, он отбывал пожизненное заключение за убийство с отягчающими обстоятельствами. Не первое и даже не второе. Думаю, он до сих пор в тюрьме.
– Вижу, это у вас семейное.
– Так проявляет себя кровь первых богов. Недаром все поминают Наамана Жреца и его янтарноглазых родственников дурным словом. Выпей еще вина, мне нужно переодеться к обеду.
– Ты переодеваешься посреди дня? – хохотнула эльфийка. – Ну и пижон. Не надо. Ты и так хорошо выглядишь. Потратим это время на кое-что более приятное.
Руки женщины обвились вокруг шеи Халифа, и она уже потянулась к его губам, но он отстранился.
– Почему ты не рассказала мне о встрече с Фуадом?
– Это Насир разболтал? Мерзавец! Я приказывала ему молчать!
– Он выполняет только мои приказы. О чем вы говорили?
– Да ни о чем, – уклончиво ответила Тара. – Он сказал пару слов, которые при дамах не произносят, но я уже привыкла.
– А потом ты вернулась и разворошила платья Эоланты, которые по твоей же просьбе разложили на заднем дворе для костра. Зачем?
Тара оттолкнула его и отошла к каменным перилам балкона.
– Какого дьявола ты за мной следишь?
– Если у тебя есть вопросы, задавай их сейчас. Второго шанса не будет.
Эльфийка молчала, нервно покусывая губы. Ее пальцы вертели пустой винный бокал.
– Этот подонок работал на меня не один год и подбирал объедки с моего стола, притворяясь послушной собачкой. Я знаю его как облупленного. Он говорил тебе, что я чудовище. Что я мучаю своих женщин, получая удовольствие от чужой боли. С чего бы Эоланте носить закрытую одежду? Конечно, она прячет под ней синяки. Вот то, что он тебе сказал? – Ливий подошел к ней. – Это правда. Я люблю мучить женщин. Мне нравится наблюдать за чужими страданиями. Они очищают меня и освобождают от мыслей о собственных страданиях, коих, уж будь уверена, в моей жизни было предостаточно. Я могу быть очень жестоким, но если что-то принадлежит мне, то я защищаю это любой ценой. Пройди по городской улице и поспрашивай встреченных там людей, причинял ли Халиф вред своим друзьям. Они расскажут, что я отдаю им последний динар и последние туфли, принимаю их как самых дорогих гостей и угощаю по-королевски даже в том случае, если завтра мне придется голодать. И уж точно не бью своих женщин. В противном случае я бы не называл их своими.
– Тогда что это были за разговоры про плетку? – прищурилась Тара.
– Если продолжишь меня злить, то с плеткой обязательно познакомишься, даю слово, – пригрозил Халиф.
– А Эоланта тебя злила?
– В тысячу раз сильнее, чем ты.
– Но ты все равно ее ни разу не ударил?
Ливий смотрел на морскую гладь и плывшие по ней корабли, с такого расстояния казавшиеся крохотными точками.
– Конечно, нет, – ответил
