думаю, они сами все замечали.
– Лида! – окликнула меня Настя, возвращая из воспоминаний. – Ты решила убрать весь двор?
Я оглянулась: и правда, увлекшись мыслями, не заметила, как расчистила широкую дорожку от хаты до калитки.
– Пойдем в дом, – позвала она и вошла в хату.
Я поспешила за ней. От тепла печки начали покалывать пальцы и щеки. Лицо налилось румянцем. Я скинула лапти, ватник положила на койку, где обычно спал отец, размотала онучи и прошла к обеденному столу.
Сегодня, в последний день уходящего года, мы занимались приготовлениями. Хотели по достоинству встретить 1942 год. И каждый из нас надеялся, что он принесет мир и вернет отца домой.
Настя суетилась у печи, что-то готовила. Шуры на столе растрепали вату, которая напомнила пуховые облака. Казалось, что они сейчас взлетят к потолку и закружатся в сказочном танце.
– Помогай! – позвала меня увлеченная процессом Шура. – Вдень нитку в иголку.
Мы соорудили гирлянду из ваты. Прикрепили ее на окошки. Нарисовали на старом газетном листе улыбающегося снеговика, повесили на дверь. Из сухих шишек собрали бусы. Украсили печь под нашей ложей.
Жилище заиграло праздничным теплом и любовью. Наполнилось запахами жареной курицы, картофеля. Сладкой выпечки.
В завершение достали из сундука скатерть с маминой вышивкой. Накрыли стол.
Уже вечерело, мы вышли на улицу. Накормили скотину. Спустились в погреб. Набрали из кадушек соленья.
Когда все уже было готово и стол ломился от вкусной еды, в хату вошел дедушка. В руках у него похрипывала гармошка.
– Какие вы умелицы, – оглядев хату, похвалил он.
Поставил гармонь на табурет и присел к нам за стол.
– Дай силу, чтобы на каждом столе в каждой семье был такой ужин, – сказал он, накладывая в тарелку курицу и картошку. – Вижу, день у вас прошел плодотворно. Ну, расскажите, что ждете от наступающего года?
Мы переглянулись, уплетая ужин, никто не решался заговорить первой.
– Что ожидаешь ты, дедушка? – спросила я, а между тем думала, что ответить самой.
– Ох, милые, – начал он и задумался, – чтобы мы все рядом были, чтобы беда не пришла в наш дом, – немного помолчал и добавил с непривычной ему грустью, – чтобы отец ваш вернулся. Ну а ты, Лида?
– Чтобы грачи прилетели весной и луг наш зацвел пуще прежнего. Чтобы к каждой семье, кто ушел, как папа, вернулись.
– А вы снеговика лепить-то будете? – переменил он разговор.
– Про снеговика мы совсем забыли, – выпалила Шурка.
– Обязательно слепим, – улыбнулась Настя.
– Дедушка, а ты в детстве лепил снеговиков? – спросила Шура и положила на тарелку морковный пирог.
– Тогда он нам был незнаком. Мы лепили все, на что хватало фантазии, – засмеялся он, – однажды вылепили неизвестное
