самого места, откуда ноги растут… Ноги, кстати, тоже были ничего себе.
Застрекотала старая бабушкина машинка «Зингер» – Нина подрубала одну юбку короче другой. Из старых джинсов вышли отличные шорты, а папину клетчатую рубашку она переделала в блузку, завязав полы узлом над голым плоским животом – лет на тридцать опередив нынешнее модное безумство. И понеслось: пляж, волейбольная площадка, кино и танцы – Нина с головой окунулась в «social life» молодежи города Энска. Две недели пролетели – лето закончилось катанием на лодке по озеру, букетом кувшинок и неумелым поцелуем на крыльце.
С начала учебного года Нина не переставала думать о следующих каникулах – зимних, потому что продолжения завязавшихся отношений с Валеркой практически не было. К бабушке Нина наведывалась нечасто: все-таки учеба на мехмате отнимала много времени и сил, к тому же первокурсников постоянно пугали возможным отчислением в зимнюю сессию. А если и удавалось вырваться в Энск на выходные, то, как назло, именно в эти выходные не бывало дома Старостина.
В результате упорных занятий первую сессию Нина сдала не только на «отлично», но и досрочно, так что вскоре после Нового года у нее начались долгожданные каникулы. Дома еще стояла елка – Рукавишниковы по-прежнему наряжали живую красавицу, хотя Нина давно уже вышла из детского возраста. И все еще гостила бабушка – у нее повысилось давление, и Николай Васильевич боялся отпускать мать в Энск, несмотря на то, что Нина клятвенно обещала во всем помогать Агриппине Алексеевне. В другое время Нина сидела бы под елкой, да распивала чай с бабушкиными плюшками и рассказами о том, «как раньше жили», но в ту зиму ей все это было не в радость.
После Нового года ударили морозы, и бабушка все волновалась, как там ее квартира, не замерзнет ли фикус, да что скажет соседка Клавдия Петровна – мол, топить за двоих приходится, дров не напасешься… От таких волнений давление только повышалось, и на семейном совете было решено отправить Нину в Энск одну – раз уж так все сложилось, чтобы она протопила квартиру, да и отдохнула на свежем воздухе: все-таки Энск – не Москва, где дом в двух шагах от Садового. Нина, не помня себя от радости, собрала сумку, получила из бабушкиных рук ключи от квартиры, выслушала все наставления и с утра пораньше, почти затемно, отправилась в путь.
В Энске морозило еще сильнее, чем в Москве – во всяком случае, так показалось Нине. Быстро сменив свою шубку на бабушкин рабочий тулупчик, она метнулась в сарай, набрала охапку поленьев, прихватила кусок бересты, припасенный заботливой Агриппиной Алексеевной на растопку, и попыталась затопить печь. Но то, что у бабушки получалось легко и просто, как бы само собой, у Нины никак не выходило: береста загоралась, начинали схватываться поленья, и … с легким дымком все гасло. Провозившись около часа, она уже была близка к отчаянию, как вдруг раздался легкий стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, через порог шагнул … Валерка Старостин!
И
