с папой… как бы это сказать? В ссоре.
– Она обижена на Эрфиана за то, что, по ее мнению, Охотница занимает в его жизни более важное место, чем родная дочь, – добавил Ливиан. – А на Охотницу – за то, что какой-то мужчина для нее важнее дочери.
– Ходячий мешок с комплексами, – вздохнула Летисия.
– А еще она ненавидит всех мужчин, – добавил бог-следопыт. – И страшно переживает по поводу того, что у нее не ладится личная жизнь, но виду не показывает.
– Воинствующая феминистка, – подытожил его брат.
Подумав о том, что воинствующая феминистка, обиженная на мать и отца и ненавидящая всех мужчин – самая хреновая компания для путешествий по времени, которую только можно вообразить, волчица с трудом подавила желание всколыхнуть невидимый зеленый туман площадной бранью.
– Ну, я поняла, – сказала она. – Кажется, тут и вправду стало прохладнее. А в доме вашего брата, должно быть, и вовсе Арктика, без пуховика не выжить?
– Не то чтобы, – без особой уверенности в голосе произнес Деон, глядя на приближающийся дом. Отсюда можно было различить и его стиль – как ни странно, вполне европейский – и каменную стену, окружавшую сердце владений бога смерти. – Эрфиан, конечно, еще тот любитель поморозить кости, но в комнатах относительно тепло. Кроме того, всюду есть очаги. Стоит только намекнуть – и слуги разожгут их. И – да. Мое предложение по поводу привала остается в силе.
***
Несмотря на уверения Халида, путешественники подошли к дому в вечерних сумерках. Чем ниже опускалось солнце, тем неувереннее себя чувствовала Летисия. Она бы предпочла явиться в чертоги бога смерти ясным днем, но никак не под покровом ночи. Именно об этом и размышляла волчица, разглядывая белый камень ограды. Та поднималась над землей на пару метров: ни один из спутников не смог бы перемахнуть через нее даже при большом желании.
– А ворот тут нет? – нарушила всеобщее молчание Летисия. – Или нам стоит обойти эту громадину кругом?
– Было бы странно, окажись в чертоге бога Эрфиана ворота, – рассмеялся Деон. – Сама подумай. Ворота в дом смерти? Выглядит так, будто кто-то побуждает тебя к самоубийству. Никто в здравом уме к таким воротам не подошел бы.
– И правда, – смутилась волчица.
Ливиан, до этого стоявший чуть поодаль, приблизился к ограде и выжидательно сложил руки на груди.
– Братец стал очень вежливым. Мы прождали каких-то двадцать минут.
По белому камню прошла легкая рябь, и часть стены исчезла, пропуская худую девушку в длинном грязно-сером одеянии, похожем на саван. В высоко поднятой руке она держала старинный фонарь. Черные волосы девушки свободно лежали на плечах, а в серых глазах пряталось выражение… Летисия не знала, как его охарактеризовать. На ум пришло только одно слово: «мрак».
– Приветствую, путники, – произнесла девушка тихим и неожиданно мелодичным голосом.
