швейцарской гражданки зарегистрировала в Швейцарии несколько офшорных компаний, что дало возможность ее партнерам обойти российский антимонопольный закон и провести миллионы долларов, чтобы не платить налоги. Постепенно офшорные компании под именем русской швейцарки росли по всему миру – на Багамах, Сейшелах, Кипре и в других странах «налогового рая». Через эти фирмы (а их было около трех десятков) ежегодно перекачивалось 300 миллионов долларов.
– Сколько? – переспросила я, не веря своим ушам.
Анри с видимым удовольствием повторил цифру и продолжил:
– Конечно, это были не ее деньги, она лишь получала определенный процент за посредничество, хотя и рисковала больше всех остальных своих компаньонов. С ее помощью открывались офшорные счета, обналичивались переводы, создавались подставные фирмы, разорялись зарубежные акционеры… А потом что-то у ее партнеров пошло не так и они просто открестились от знакомства со своей посредницей. Тут-то с ней нужные люди и встретились: она хотела получить от них кое-какую информацию. Не безвозмездно, естественно.
– Какую?
– Это не моя тайна, Эллен. Если вы с Асей самые близкие подруги, как вы утверждаете, то уместнее спросить у нее. Или – не спрашивать. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь, не так ли?
– У меня – не так, – сердито заявила я. – Чем меньше я знаю, тем хуже сплю. И наоборот: если картина понятна мне во всех деталях, то сон бывает глубок и сладостен.
Анри рассмеялся:
– Редкий тип характера, должен сказать. А как к этому относится ваш супруг?
– В каком смысле? – не поняла я.
– Вы о нем тоже абсолютно все знаете?
– Естественно! – с огромным апломбом отозвалась я и… осеклась.
Я ведь по сей день ничегошеньки не знаю о том, из какого источника поступают деньги, которые Сергей «подрабатывает». Равно как понятия не имею о том, что эти «подработки» из себя представляют. Вот только что выяснилось, что у ближайшей подруги огромный пласт жизни и деятельности для меня до сих пор как бы и не существовал. А если мой супруг тоже занимается чем-нибудь эдаким? Посредничеством каким-нибудь?
– Значит, не все, – сделал вывод Анри, внимательно следившей за моим лицом. – И, судя по всему, не особенно стремитесь узнать. Почему?
– Потому что он все равно мне ничего не скажет, – довольно сердито отозвалась я. – Правда, я тоже ему далеко не все рассказываю. Например, большинство наших встреч с Асей происходят, я бы сказала, конспиративно. Потому что она и мой супруг друг друга не переносят органически.
– Ладно, мы опять по моей вине говорим о делах и грустных вещах, – подвел черту Анри. – Думаю, что теперь, когда вы в своем, так сказать, естественном виде, опасность для вас сводится к минимуму. В качестве блондинки вы были слишком уж… эффектны. Какой десерт вы предпочитаете, дорогая? Мороженое, сладкое или просто кофе?
– Просто кофе, – отозвалась я. – Обед был невероятно роскошным,
