гурьбой торопимся занять места.
– Стулья классные, скажи?
– Да! – стулья были фанера, обтянутая чёрным и коричневым дерматином, но казались просто царским троном, ведь в школе были парты с лавками и столы с тяжелыми стульями, а тут кресло с сиденьем, которое ещё и откидывается, – Вот бы в классах такие стулья были!
Вожатые прошли ещё раз между рядом, пересчитали нас всех, цыкнули, чтобы мы угомонились и перестали разговаривать, а затем заняли места за нашими спинами и… свет в зале погас, и на экране замелькал яркий луч света – начался журнал «Хочу все знать!».
– Ура, ура, ура! Мой самый любимый журнал!
– И мой!
Я смотрела на экран, словно кролик на удава, так мне было интересно. Но, как только закончилась заставка, картинка на экране начала двоиться и мутнеть. Я моргала глазами, тёрла их, стараясь, чтобы картинка стала четкой, но вместо этого пришла головная боль, и с каждой секундой начала усиливаться. Картинка на экране стала раскручиваться, как на карусели.
– Эй, ты чего? Зачем на меня навалилась?
– У… меня… голова… кружится
– Таня, Таня! Ей плохо! – подружка обернулась к тем креслам, где сидели вожатые.
– Я сейчас! – наша вожатая вскочила с места и постаралась добраться до нас, как можно скорее, – Что? Что с тобой? Голова? Тошнит? Вставай, пойдём на воздух.
Татьяна помогла мне встать, и, придерживая меня за талию и руки, стала выводить из зала. А в зале было темно и шумно от начавшегося мультфильма и гула ребят, и мне ужасно хотелось вернуться на своё место и смотреть вместе со всеми на экран, но все кружилось, и головная боль заставляла двигаться аккуратно. Я шла в темноте, хватая ртом воздух, хватаясь за руки вожатой и глядя на полоску света между занавесками на двери. Полоска света тоже начала кружиться.
– Потерпи, сейчас выйдем на улицу, подышишь воздухом, и все будет хорошо.
– Да, да…
Мы вышли из кинотеатра и сели на ступеньки.
– Что у тебя болит?
– Голова.
– А ещё?
– Больше ничего. Ещё пить хочется.
– Пить здесь нет. Сильно болит голова? Кружится? Вернёмся в зал или пойдём в школу?
– Мне уже лучше. Конечно, вернёмся в зал, – еле выговаривая слова, сказала я и встала со ступеньки.
Солнечные лучи, что пробивались сквозь листву, деревья с огромными ветвями и яркими зелёными листьями, белые облака на синем небе, машины, проезжавшие по дороге, кинотеатр и даже вожатая – все закружилось веселой разноцветной каруселью, а затем исчезло, и стало темно.
«Белый лист. Зачем? Он не в клетку и не в линейку, такие только для рисования. А зачем на нем эти точки мела? А, может, это не лист бумаги? Так это потолок!»
Я перевала глаза с потолка, чтобы осмотреться, и с легкостью узнала кабинет медсестры – нас приводили сюда делать
