«Динамо» ведет широкая лестница из десятка ступеней. Вверху, чуть в стороне, белый с темно-синими буквами киоск.
– Нет, не надо, – помотал головой Женька. – Я что, девчонка? Сам дойду. Давай лучше по пломбиру, у меня осталось еще копеек тридцать, мама дала. Пятачок только на метро оставить…
Аст порылся в кармане.
– У меня тоже есть: вот, два гривенника и двушка. И на проезд хватит, и на два стаканчика с розочкой!
Стаканчик сливочного пломбира с розочкой – это нечто! Мне досталась розовая. Помнится, были еще зеленоватые и желтые. Честные, на сливочном масле, а не на маргарине, как станут делать уже потом, в перестроечные годы. А дальше розочки и вовсе пропадут, чтобы вернуться уже в конце нулевых, но, увы, совсем не с тем вкусом. А может, дело в том, что я сам к тому времени успел состариться?..
Понедельник, 4 сентября, 1978 г.
Ст. м. «Речной вокзал», р-н Ховрино.
Дело к вечеру
Станции зеленой ветки – «Аэропорт», «Сокол», «Войковская», «Водный стадион» – промелькнули, не оставив особых впечатлений. Если там что и изменилось, то лишь дизайн информационных табличек. Даже вагоны поезда не вызвали особой ностальгии – в начале двадцатых годов следующего века в столичном метрополитене хватало таких, то ли старательно восстановленных, то ли новых, но с классическим дизайном. Но стоило выйти на станции «Речной вокзал» (ох уж этот «сортирно-кафельный» архи тектурный стиль станций московских окраин!) и подняться наверх…
Квадратная коробка вестибюля с бетонной нашлепкой-козырьком – вот, пожалуй, и все, что осталось тут от XXI века. В моем времени она стыдливо прячется за пятиэтажной коробкой торгового центра и ядовито-зеленым, застекленным от фундамента до конька крыши «Макдональдсом», а не стоит в гордом одиночестве, на фоне жиденьких деревьев парка «Дружба» и типового набора ларьков: «Табак», «Союзпечать», «Мороженое». Сочная, не увядшая еще зелень газонов, вдоль тротуара – газетные стенды: «Правда», «Комсомолка», «Труд» «Известия». Сама площадь стала заметно шире. Да что там, она почти пустая, хоть в футбол играй!..
На противоположной стороне, у северного вестибюля, изменения не столь незаметны. Но нам-то нужен этот, южный, выводящий к автобусам. Вот, кстати, и остановки – 188-го и 233-го автобусов. Помнится, можно было ездить и на 90-м, но потом его пустили в обход, и до родимой Онежской получается чуть ли не вдвое дальше – крюком по Лавочкина и Петрозаводской. Ну и ладно, вон как раз подкатывает желтый двухзвенный «Икарус» с номером «233»…
– А билеты? – озабоченно спросил Женька, глядя на подъезжающий автобус. – Денег же не хватит!
И подкинул на ладони россыпь бронзовых чешуек, по копейке каждая.
– Всего шесть, а надо десять… Аст осмотрел жиденькую кучку людей на остановке.
– Народу мало, передавать «на билетик» не нужно. Высыплем, что есть, а оторвем два.
– А заметят? – опасливо спросил Женька. – Тетка какая-нибудь глазастая…
