завернула Серегин кулак-«камень». Запихал билет из желтой, тонкой до полупрозрачности бумаги в рот и принялся жевать. Повезло!
…это хорошо, удача мне не помешает. Потому что – мама. Отца нет дома, он в командировке – этот жалкий обрывок сведений я ухитрился выудить у своего юного «альтер эго», чему изрядно порадовался: идет контроль, идет!
Итак, отца нет, а вот мама дома, и через несколько минут мне предстоит с ней встретиться. Да, конечно, я буду сидеть в дальнем уголке сознания «себя-подростка», как мышь под веником, никак себя не проявляя, но… получится ли? Стресс предстоит сильнейший, особенно с учетом того, что мама в оставленном мной прошлом (во всяком случае, в той части, что сохранилась в моей памяти) еще жива, благополучно отпраздновала восьмидесятилетие… Не захлестнет ли «юного меня» волна взрослых неконтролируемых эмоций? Это риск, ему ведь и так досталось сегодня не по-детски. И еще, подозреваю, достанется: завтра школа, встреча с одноклассниками и учителями. Эмоции и прочие непредвиденные реакции попрут из меня бурлящим потоком, и далеко не факт, что я сумею его обуздать…
– Завтра первым уроком что, история?
– Ага, – кивает Аст. – Геша ведет.
– Здорово! – обрадовался Женька.
Историю он любил и уже успел наскоро полистать оба учебника – и «Новую историю» с картинкой, изображающей штурм Бастилии на бежевой картонной обложке, и «Историю СССР», где на голубом фоне красовались четыре цветных иллюстрации из жизни девятнадцатого века.
А вот Серега к истории равнодушен. Ему географию подавай. Ну еще бы, мать – геолог, весь Союз исколесила. Вот и сын нацеливается по ее стопам, в Геологоразведочный институт.
Они расстались возле Серегиного дома, известного на весь микрорайон «дома циркачей», на торце которого красуется огромное изображение клоуна и цирковых львов. Дом (как, впрочем, и большинство соседних) был кооперативным, и немалую часть его обитателей составляли сотрудники разных структур Союзгосцирка. Дети из цирковых семей были нередкими гостями в Женькиной школе – они появлялись ненадолго, проводили с классом одну-две четверти, после чего исчезали на очередные гастроли.
– Слышь, Бабай, что-то ты сбледнул с лица, – озабоченно сказал Аст. – Нет, правда, бледный какой-то, вспотел к тому же… Может, тебя и правда до дома проводить?
– Не надо, – отмахнулся Женька. – Тут два шага, сам дойду как-нибудь.
Они стояли возле Серегиного подъезда. Женькин дом был чуть дальше, за длинной пятиэтажкой, стоящей на невысоком пригорке. У его подножия угнездились крошечная, на три машины, парковка и старая, оставшаяся от снесенной деревеньки Ховрино голубятня.
В самом деле, чего это он взмок? И руки вот трясутся…
– Ладно, я пошел. До завтра!
Он с деланно-беззаботным видом закинул сумку за спину и зашагал прочь.
А ведь прав Серега: его колотит, и еще как. И справиться
