ь плавсредства, с усилием заставляющего соленую воду шипеть под носом посудины.
Да, именно так – слушать один-на-один, не торопясь и без досадных помех?
Когда я первый раз в жизни увидел море, мне почему-то показалось, что с таким мощным явлением природы можно по-настоящему общаться только один-на-один. Тем более – с океаном. Но как-то все не получалось – многолюдные пляжи, шумные набережные, а времени никогда не хватает… Если эта мысль иногда и проскакивала, то быстро и с легким сожалением – «ну, в этот раз не получится, а как-нибудь потом – обязательно…» И оставалась только легкая досада после взгляда на горизонт, где вода сливается с небом. Досада сродни той, что возникает в толпе чужих, но объединенных по какому-то общему поводу людей. Когда хочется, но не получается пообщаться с интересным человеком – то тебя кто-то отвлекает и прервать на полуслове невежливо, то человек явно заинтересован разговором с кем-то и влезать неловко. Вы вроде бы все время рядом, всего-то три шага, но мешает неощутимая стена дурацких, сиюминутных обстоятельств.
Но бывает, что стена неожиданно рушится – и это также неожиданно и непонятно, как и ее возникновение…
Или вдруг возникает пауза в привычном цейтноте, особенно заметном в отпусках и командировках…
И тогда жители маленькой деревушки удивляются, зачем вас занесло в их дыру. Лихорадочно соображая при этом, как можно заработать на случайно заехавшим к ним гринго. И видя, что свежая рыба, плетеные корзины и даже ужин в местной забегаловке его не слишком интересуют, решаются забросить еще одну, последнюю наживку – достопримечательности.
Забавно переплетая слова из местного языка со словами аж из трех европейских, начинают осторожно намекать на имеющееся неподалеку замечательное место. А почуяв заинтересованность, оживляются и запускают «машину рекламы» на полный ход, наперебой объясняя, что это уникальный родник в уникальном уголке природы, и что такой воды не удастся попробовать больше нигде и никогда.
А вы понимаете, что у вас в жизни – пауза. И поддаетесь на уговоры. И покорно идете вслед за проводником, прихватив из машины пластиковую бутыль.
Но каменистая тропа вдруг начинает спускаться к океану, и на удивленный вопрос проводник отвечает, что в этом и есть уникальность родника – он на самом что ни на есть берегу.
Действительно – спустившись к самой кромке набирающего силу прилива и пройдя пару сотен метров по гальке вдоль плавно закругляющейся крутой скалы, вы видите тоненькую струйку воды, лениво бьющую прямо из камня на уровне плеча. И всего метрах в трех от океана.
Вежливо поудивлявшись чуду природы, не торопясь ловите струйку губами, прислонившись щекой к нагретой солнцем твердой горной породе. Вода приятно прохладная и впрямь удивительно вкусная – настолько, что не хочется отрываться, смакуя маленькие глотки.
И напившись вдосталь, вы не без труда пристраиваете в камнях бутыль – и то лишь так, что только половине воды из родничка удается в нее попасть.
Но вот дань достопримечательности отдана и остается лишь подождать, когда наполнится бутыль – и можно будет идти назад. А пока остается лишь с удовольствием присесть на теплый, округлый камень и прислониться спиной к жесткой скале, похрустев галькой под подошвами кроссовок, чтобы поудобнее пристроить ноги. Проводник тоже усаживается рядом – всем видом показывая, что миссию свою он с честью выполнил, и теперь готов спокойно и терпеливо ждать, прежде чем отправиться в обратный путь.
И глаза начинают лениво шарить по океанской глади, пытаясь высмотреть какой-нибудь, пусть самый завалящий, кораблик. Чтобы убить время, следя за его медленным перемещением. Но горизонт чист, солнце уже начинает понемногу краснеть, словно обессилев за день и устало готовясь погрузиться в пучину, а равнодушные волны неспешно накатываются на берег почти у самых ног. И почему-то именно это спокойное равнодушие волн начинает завораживать – вдруг приходят мысли о том, что океан точно также накатывался на берег и сто, и триста лет назад. И бородатые моряки Васко да Гамы наблюдали абсолютно тоже самое. И небрежно завернувшийся в шкуру, лохматый кроманьонец видел точно такие же волны. А задолго до него – динозавры. Миллионы лет абсолютно ничего не менялось. Меняла свой облик суша, а океан – нет. И ему совершенно без разницы – смотрит на него человек с чудесами электроники в кармане или птеродактиль косит глазом на пенные гребни. Все эти существа суетливы и недолговечны, внимания заслуживает только суша, чей скалистый край можно неторопясь подтачивать тысячелетиями, превращая камни в песок. Точно так же, как сейчас – неспешно посылая волну за волной, каждую четвертую или пятую делая чуть сильнее… Или изредка усилившись до шторма, громко разбивающего мягкие и теплые потоки воды о скалы, чуть ускоряя их разрушение.
Память тут же услужливо выталкивает наружу воспоминания о всех виденных в жизни штормах, особенно тропических –
