Ловкач лишь слегка дернул плечом. При полном отсутствии лица было очень трудно разобрать, что на самом деле он хотел сказать, но она приняла его жест за нечто вроде: «Всегда пожалуйста».
– То, что вы делали с пламенем, было магией?
– Да, магией.
Стефани присмотрелась к нему повнимательнее.
– Как у вас получается говорить?
– Прости?
– Как вы говорите? Когда вы произносите слова, ваш рот двигается, но ведь у вас нет языка, губ и голосовых связок. Я знаю строение скелета, я много раз видела его в разных атласах и учебниках. Единственное, что его держит, – это плоть, кожа и связки. Почему вы не распадаетесь на части?
Он снова пожал плечами.
– Это тоже магия.
Стефани посмотрела на него и сказала:
– Очень удобная вещь – магия.
– Да.
– А, например, нервные окончания? Вы можете чувствовать боль?
– Могу, и это совсем неплохо. Боль дает тебе знать, что ты ранен.
Стефани смотрела в его пустые глазницы.
– А мозг у вас есть?
Скелетжер рассмеялся.
– У меня нет мозга. Нет никаких органов, но у меня есть сознание. – Он убрал со стола сахар и молоко. – По правде говоря, это даже не мой череп.
– Что?
– Не мой. Мой у меня украли. А этот я выиграл в покер.
– Даже не ваш? И как вы себя чувствуете с чужим черепом?
– Сносно. Он сгодится до тех пор, пока я не верну свой собственный. Тебе неприятно это слышать?
– Я только… Наверное, это ужасно? Как будто носишь чьи-то чужие носки.
– Со временем привыкаешь.
– Что с вами случилось? – спросила она. – Вы таким родились?
– Нет, я родился абсолютно нормальным. С кожей, с органами и всеми остальными прибамбасами. И даже, насколько мне позволительно об этом судить, с весьма симпатичным лицом.
– А что потом?
Ловкач оперся о стол и сложил руки на груди.
– На меня повлияла магия. А до этого, когда я еще жил, или, чтобы тебе было понятнее, был живым человеком, появились очень плохие люди. Миру стала грозить вечная тьма. Видишь ли, это была война. Тайная, но тем не менее война. В ней участвовал маг, Меволент, самый страшный из всех. Он собрал вокруг себя целую армию, и те, кто отказался ему повиноваться, объединились, чтобы противостоять ему. После многих лет борьбы мы наконец стали побеждать. Его армия была обескровлена, влияние ослабло, он вот-вот должен был проиграть. Тогда он предпринял последнюю, почти безнадежную атаку на наших лидеров.
Стефани смотрела на Ловкача, не в силах произнести ни слова.
– Я вступил в бой с человеком, который был его правой рукой, и попал в подлую ловушку. Я понял это слишком поздно. И умер. Он убил меня. Двадцать третьего октября мое сердце перестало биться. Потом мое тело насадили на кол и сожгли в назидание остальным. Они воспользовались моим телом, чтобы остановить сопротивление,
