русской смутой, для того чтобы, в свою очередь, насолить своей русской «кузине». Христианнейший король не только занял весьма двусмысленную позицию в отношении Лжепетра III, но даже направил в армию мятежников группу своих офицеров. Но это уже другая история.
«Французский след» в восстании Пугачева
О восстании Емельяна Пугачева 1773 – 1775 годов написано много. Историки тщательно исследовали причины и предпосылки пугачевщины, проследили историю и географию восстания на всех его этапах, создали галерею исторических портретов главных действующих лиц тех драматических событий, наконец, подвели неутешительные итоги этой крупнейшей русской смуты. Тем не менее пугачевщина имела один аспект, до сего дня остающийся в тени. Речь идет о его, как бы мы сейчас сказали, международном аспекте.
Пугачевщина получила весьма широкий отзвук за пределами России. В течение почти двух лет Европа внимательно следила за развитием крестьянского восстания, гадая, кто же возьмет верх – Екатерина II, узурпировавшая в 1762 году престол своего незадачливого супруга, или самозваный мужицкий царь, называвший себя Петром III? Шансы на успех Лжепетра III вовсе не представлялись тогдашним европейским наблюдателям безнадежными, как это стало очевидным для последующих историков.
Самый пристальный интерес к событиям, происходившим тогда в России, проявляла Франция. В расчетах версальского двора всегда присутствовало убеждение, что смута в России – лучшая гарантия против возрастания русского влияния в Европе. Считая Екатерину II «заклятым врагом» Франции (именно так аттестовал императрицу герцог де Шуазель), в Версале в течение двенадцати лет со дня ее воцарения лелеяли мечты о свержении «ученицы Вольтера» с петербургского трона. Вначале подобные надежды связывались с несчастным Иоанном Антоновичем, томившимся в Шлиссельбургской крепости, а после его убийства в ночь на 5 июня 1764 года в Версале почему-то уверовали в растущую оппозиционность русского дворянства по отношению к немке на троне московских царей.
В этом смысле появление в сентябре 1773 года в заволжских степях самозванца, объявившего себя Петром III, было встречено в Версале с самым живым интересом, о чем красноречиво свидетельствует секретная переписка французского посланника в Петербурге Дюрана де Дистрофа со своим двором. Эту переписку я обнаружил, работая в Архиве Министерства иностранных дел Франции в Париже21.
По мере расширения своих масштабов пугачевский бунт со всей очевидностью приобретал широкий международный резонанс. Именно это обстоятельство более всего ранило самолюбие императрицы всея Руси, приказавшей срочно составить и распространить в Европе пропагандистскую книгу, разоблачающую Пугачева. Такая книга под названием «Лжепетр III, или Жизнь и похождения мятежника Емельяна Пугачева» была опубликована на французском языке (в то время международном) в Лондоне в 1775 году22.
Что крайне беспокоило императрицу на
Archives des Affaires Étrangères. Correspondance politique. Russie. Vol. 93, 96, 97, 98, 100.
Le Faux Pierre III ou la vie et les aventures du rebelle Iemelian Pugatschew. D’après l’original russe de Mr. F. S.G. D. B. L., 1775.
