надо одному человеку, чтобы почистить зубы, умыться, сходить в туалет… А если у кого-то вдруг запор? Тогда ситуация еще больше осложняется. У тебя самого в животе все урчит и бурлит, а очередь впереди и не думает становиться короче – вполне понятно, какие при этом ощущения.
Тем не менее жизнь в поезде состоит не только из трудностей, есть в ней место и для веселья. Мы – шестеро китайских студентов – обычно теснились в одном купе. Специальности у нас были разные, в университетском кампусе мы почти не общались. Теперь же обстоятельства свели нас вместе, и мы по-настоящему сдружились. Болтали обо всем: как говорится, от неба сверху до земли внизу, а все от безделья. Все мы были, по сути, как большие дети – лет двадцати трех или двадцати четырех, и перед каждым из нас теперь расстилался совершенно незнакомый мир, полный роз и радужного сияния. Глаза наши сверкали, душа была нараспашку, говорили не задумываясь, без оглядки, ни разу не ссорились, и в крошечном тесном купе нам было свободно и весело. Время от времени, когда не о чем было говорить, мы играли в шахматы. Лучшим игроком был физик Ван Чжуси. Мы впятером по очереди сражались с ним и раз за разом проигрывали. Даже все вместе против одного мы терпели поражения. Цяо Гуаньхуа был философ, но знание философии не помогало и ему. Никому из нас ни разу не удалось победить Вана за те восемь или девять дней, что мы провели в поезде.
Когда надоедали болтовня и шахматы, я смотрел в окно. Путь был длиной во многие тысячи километров, а вот пейзажи за окном менялись мало. Густому лесу, похоже, не было конца, как и его дарам. Один раз на лесном полустанке я вышел побродить по платформе. Вижу, советский крестьянин несет корзину сосновых шишек на продажу, шишки страшно громадные, мне они очень понравились. Никогда в жизни я таких не видел, вот и не устоял перед искушением – достал пятьдесят центов, купил одну. Это был единственный раз, когда я что-то купил в Сибири, такого не забудешь.
Изредка дремучие леса сменялись равнинами. Сильнейшее впечатление на меня произвело озеро Байкал. Наш поезд огибал этот колоссальный водоем почти полдня. Туннели шли один за другим, даже не знаю, сколько их было. Железную дорогу проложили вдоль берега. Мы смотрели из окна нашего вагона на водную гладь, и казалось, что до нее можно дотянуться рукой. Вода у берега была прозрачная, при удалении от нее становилась темно-зеленой, почти черной, а глубину даже трудно было вообразить. Это озеро – поистине чудо света, я до сих пор закрываю глаза и вижу его, как наяву.
Вот так, с трудностями и весельем, мы незаметно провели в поезде восемь дней и вечером 14 сентября прибыли в Москву.
В «Красной столице»
Москва тогда была единственной во всем мире столицей социалистического государства, это само по себе окутывало ее волшебным ореолом. Многие стремились побывать здесь, мне тоже было очень интересно.
Расписание движения поездов не подразумевало остановку на два дня. Однако,
