сам, а может, слышал еще от кого-то.
Гранту стало противно.
При первой же возможности он должен прочитать современную запись событий короткого правления Ричарда III. А библиотека может хоть завтра забрать обратно своего Томаса Мора.
Несомненно, сэр Томас Мор был гением и мучеником, но какое Гранту до этого дело? Лично он, Алан Грант, знает, что гений – самый доверчивый человек из всех людей на земле и может принять за чистую монету такие вещи, что любой дурак покраснеет от стыда. Некий великий ученый, с которым Гранта свела судьба, был убежден, что старая тряпка – его двоюродная бабушка София, потому что так сказал безграмотный медиум с задворок Плимута. Другой великий авторитет в изучении эволюции человеческого мозга был начисто обворован ловким мошенником. Потому что «все знал сам» и не желал слушать полицейских. Кому, как не Алану, знать, что нет никого легковернее и глупее гения. И он, Алан Грант, аннулирует, отменяет, зачеркивает Томаса Мора и с утра начинает все сначала.
Размышляя так, он заснул, а проснувшись, продолжил свои размышления.
Стоило Амазонке появиться в дверном проеме, как он крикнул, словно обвиняя ее в своем открытии:
– Вам известно, что ваш сэр Томас Мор ничего не знал о Ричарде III?
Амазонка удивилась, но, кажется, не столько его вопросу, сколько горячности, и готова была расплакаться от обиды.
– Он должен был знать! Он жил в то время! – попробовала она защитить Томаса Мора.
– Когда умер Ричард, ему исполнилось восемь лет. – Грант был безжалостен. – Он знал только то, что ему рассказали. Как вы или я. Не верьте ни одному слову Мора. Его «История» – набор сплетен.
– Вы хорошо себя чувствуете сегодня? – встревожилась Амазонка. – Какая у вас температура?
– Температура – не знаю, а вот давление…
– Ах, бедненький… – Амазонка явно восприняла его слова буквально. – А все шло так хорошо. Сестра Ингхэм очень расстроится. Она очень вами гордится.
Для Гранта явилось откровением, что Пигалица гордится им, но и это известие не доставило ему радости. Теперь он хотел, чтобы температура действительно повысилась, – надо осадить возгордившуюся Пигалицу.
Однако визит Марты отвлек его от эксперимента, который должен был доказать, что разум сильнее материи. К тому же если Пигалица гордилась его быстрым физическим выздоровлением, то Марта считала себя причастной к его выздоровлению душевному. Она была довольна, что ее с Джеймсом поход в магазин оказался столь эффективным.
– Ты уже что-нибудь придумал насчет Перкина Варбека?
– Нет. К черту Варбека. Лучше скажи, зачем ты принесла мне портрет Ричарда III? Ведь за ним тайн не числится, не так ли?
– Так. Кажется, мы взяли его как иллюстрацию к истории Варбека. Нет. Подожди. Вспомнила. Джеймс вот так повертел его и сказал: «Самый знаменитый убийца всех времен с лицом святого».
– Святого! –
