свидетельствуют о том, о чем они и должны свидетельствовать, – о его скорби и заботе о мальчике. Вот вам заупокойная служба и присяга на верность.
– Правильно.
– Ну и когда же кончится эта идиллия?
– Очень скоро. Он приехал в Лондон и обнаружил, что королева с младшим сыном, дочерьми и Дорсетом, сыном от первого брака, заперлась от него в Вестминстере. В остальном же ничего не изменилось.
– Он увез наследника в Тауэр?
– Не помню, – сказал Каррадин, порывшись в своих записях. – Кажется, я этого не нашел. Я был только… Нет, постойте. Он привез мальчика в епископский дворец возле собора Святого Павла, а сам поселился с матерью в Бейнардзкасл. Вы знаете, где это? Я – нет.
– Знаю. Это городской дом Йорков. Он стоял на самом берегу, чуть западнее собора Святого Павла.
– А… Ричард жил там до пятого июня, а пятого июня приехала его жена и они переселились в Кросби-Плейс.
– Этот район и теперь так называется. Дом перенесли в Челси. Не знаю, целы ли в нем стекла, вставленные Ричардом, но строение сохранилось, правда, я его давно не видел.
– Да ну? – изумился Каррадин. – Прямо сейчас отправлюсь в Челси на него посмотреть. А у вас нет впечатления, что мы мирно судачим о семейных делах нашего хорошего знакомого? Жил с матерью, пока не приехала жена, потом они устроились отдельно. Интересно, Кросби-Плейс был их личным владением?
– Кажется, Ричард снимал его у одного из лондонских олдерменов. Итак, у вас никаких сведений ни об изменившихся планах Ричарда, ни об оппозиции?
– Нет, ничего. Лордом-протектором он стал еще до приезда в Лондон.
– А это откуда известно?
– В сохранившихся документах его дважды называют протектором. Постойте… Вот… Двадцать первого апреля, то есть меньше чем через две недели после смерти Эдуарда, и второго мая, за два дня до его появления в Лондоне.
– И никто не протестовал? Не шумел?
– Я ничего не нашел. Пятого июня он отдал детальное распоряжение насчет коронации принца, которая должна была состояться двадцать второго, и даже разослал письменные приглашения сорока сквайрам, которых собирался произвести в рыцари. Кажется, был такой обычай – производить в рыцари в день коронации.
– Пятого, – задумчиво повторил Грант. – Двадцать второго. У него было очень мало времени, особенно если он сомневался.
– Да. Сохранилось даже его распоряжение о коронационном платье для племянника.
– Ну а потом? Что случилось потом?
– Насколько мне удалось докопаться, – почти извиняясь за свою неосведомленность, сказал Каррадин, – что-то случилось на Совете, кажется, восьмого июня, но упоминание об этом есть только в «Мемуарах» Филиппа де Комина, а я еще до них не добрался. Завтра мне обещали экземпляр издания Мандро 1901 года. Вроде бы епископ Батский открыл на Совете какую-то тайну. Вы слышали об этом епископе? Он еще известен как Стиллингтон.
– Нет,
