ты прав, – я подняла свои серо-зеленые глаза, которые сейчас излучали грусть и разочарование. – Но мне кажется, в двенадцать лет очень сложно стать любознательным, если ты до этого воспринимал новую информацию как обузу.
– Обычно у мальчиков в двенадцать лет больше всего любознательности по отношению к противоположному полу, – подмигнул мне Антон.
– Да, но что делать? Не буду же я вести себя, как школьница, чтобы хоть кто-то решил обратить внимание на французский язык?
– Ну… было бы неплохо… – игриво произнес мой возлюбленный.
Мне сразу захотелось удавить мужа, и я посмотрела на него испепеляющим взглядом.
– Ты не считаешь, что мало кому в современном мире удается иметь любимую профессию? – вдруг произнесла я, решив не углубляться в свои дальнейшие «уничтожительные» действия.
– Тогда, – улыбнулся муж, – мне крупно повезло: и с тобой, и с профессией.
– А почему у большинства людей не получается иметь любимую профессию? – спросила я почти возмущенно. – Это же не те послевоенные голодные годы, когда, если у тебя есть хоть какой-нибудь ежемесячный заработок, ты доволен, не придавая особого значения тому, чем занимаешься?! Сейчас вроде бы другая ситуация, тебе предоставляется больше свободы при выборе профессии. Но…
– Хочешь сказать, что результат тот же самый?
– Да! Я не говорю о профессии учителя, я говорю в общем: хоть сейчас и не голодные годы, но все же у людей как будто нет возможности выбирать дело, которое им нравится по-настоящему. Почему так?!
– А потому – вот, например, ты взял кредит, чтобы купить себе квартиру и машину, и нужно все это оплачивать, поэтому и выбираешь профессию не по желания, а исходя из денег, которые получаешь.
– Разве все мы так привязаны к материальному? – я выразительно посмотрела на мужа.
– Ну, в этом нет ничего такого ужасного. Ведь имея семью, мы хотим, чтобы было уютно и комфортно и чтобы семья не страдала от того, что мы «не хотим привязываться к материальному».
– Да, возможно, ты прав! – ответила я. – Но еще, наверное, мы опускаем ту основу, то зерно, без которого невозможно понять, что нам по-настоящему удается. То, чем мы захотим заниматься в будущем, несмотря ни на что.
– Милая, а может, до большинства из нас так и не дошло, чем на протяжении всей оставшейся жизни мы хотим заниматься? Или, наоборот, отдаем себе отчет в том, что нам по-настоящему удается, но для этого нужно много усилий или затрат (или и того и другого], и нам проще плыть по течению. И намного легче, когда кто-то – родители или спрос – выберут нашу будущую профессию.
– Но так ведь постепенно все душевное теряется! И мы не хотим ничего развивать без помощи родителей или каких-то стереотипов, – с неприкрытой печалью сообщила я. – Потому что профессия – это не только зарабатывание денег и оплачивание кредитов, от нее, возможно, зависит и наше положение в обществе, и развитие самой глубинной человеческой сути.
– Ты не просто умная, но и творческая женщина. У тебя особые способности, – карие глаза Антона
