собачка. – Эйра Росс, прошу вас. Эйр Уве, вы следующий, готовьтесь.
На негнущихся ногах я вошла в аудиторию. За спиной громко хлопнула дверь – словно крышка гроба закрылась, запирая меня один на один с мечтами и страхами.
Шаг, другой.
Небольшой коридорчик, образовавшийся из-за толстых – не меньше метра – стен, призванных удержать магические выбросы, если таковые случатся, внутри аудитории. Еще одна дверь, усиленная артефактами и железными вставками.
Я с трудом повернула ручку ослабшими от волнения пальцами. Толкнула. И…
Ноги сами собой сбились с шага. Я замерла на пороге аудитории, восхищенно таращась по сторонам. Длинные столы из темного дерева поднимались вверх на добрый десяток метров. Дальняя стена представляла собой одно большое окно, разбитое квадратными колоннами на несколько секторов, через которые огромное помещение заливал теплый дневной свет. Под потолком переливалась всеми цветами радуги люстра, оснащенная магоэлементами.
Никогда прежде я не видела такой красоты, такого простора – ни в маленьком театре Хайхилла, куда мы иногда ходили послушать квартет «Баггс», Эллиса и прочих гастролирующих знаменитостей, ни в школьном зале, ни в Доме собраний Тренсдейла, где председательствовал отец. На ум приходило только сравнение с церковью, которую я посещала каждое воскресенье вместе с семьей, но этот храм – храм науки – вызывал в душе куда больший благоговейный трепет.
Боги, неужели еще немного…
Только бы справиться, только бы справиться!..
– Документы, пожалуйста.
Я вздрогнула, оборачиваясь к секретарю, стоявшему позади меня с недовольным видом. Конечно… я же буквально заперла его, позорно застыв в проходе с раскрытым ртом, словно распоследняя темная провинциалка. Щеки вспыхнули. Пробормотав сбивчивые извинения, я поспешно отступила, прижимая к груди бумаги.
От волнения и смущения пальцы свело так, что выдирать документы мужчине пришлось едва ли не силой.
«Южанки», – читалось в сощуренных светлых глазах.
Завладев наконец бумагами, секретарь вышел на середину аудитории и, повернувшись спиной к студенческим столам, объявил:
– Соискательница на грант номер пятьдесят семь, эйра Рианнон Эммелинн Росс. Эйра, прошу вас.
Я торопливо оправила юбку, пригладила растрепавшиеся волосы и шагнула вперед – прямо под выжидательные взгляды приемной комиссии.
Их было трое, двое мужчин и одна женщина, восседавшие за широким столом в специальной нише, где располагалась трибуна и высокая, в два человеческих роста, раздвижная коричневая доска для записей. Ближе всех к окну сидела эйра-северянка средних лет с собранными в высокую прическу светлыми волосами. Место на противоположной стороне стола занимал модно одетый профессор лет сорока с открытым лицом и цепким взглядом темных глаз. Центральное кресло, самое большое и удобное из всех, было отдано коренастому седовласому мужчине в очках
