простота пограничного быта неизбежно сказывалась в его обхождении, величавая осанка смягчала грубость его манер.
Зверобой, как Непоседа называл своего товарища, и по внешности, и по характеру был совсем иного склада. Около шести футов росту, он выглядел сравнительно худым и тщедушным, но его мускулы обличали чрезвычайную ловкость, если не чрезвычайную силу. Его молодое лицо нельзя было назвать особенно красивым, и только выражением своим оно подкупало всякого, кто брал на себя труд вглядеться в него более внимательно. Выражение это, свидетельствовавшее о простосердечии, безусловной правдивости, твердости характера и искренности чувств, было поистине замечательно.
Сначала даже могло показаться, что за простодушной внешностью скрывается затаенная хитрость, однако при ближайшем знакомстве это подозрение тотчас же рассеивалось.
Оба пограничных жителя были еще очень молоды. Непоседе едва сравнялось лет двадцать шесть – двадцать восемь, а Зверобой был и того моложе. Одежда их не заслуживает особого упоминания; надо только заметить, что она была сшита главным образом из оленьих шкур – явный признак того, что ее владельцы проводили жизнь в бесконечных лесах, на самой окраине цивилизованного общества. Тем не менее в одежде Зверобоя чувствовалась забота о некотором щегольстве, особенно заметная на оружии и на всем охотничьем снаряжении. Его карабин находился в полной исправности, рукоять охотничьего ножа была покрыта изящной резьбой, роговая пороховница украшена подобающими эмблемами и насечкой, а ягдташ обшит индейским вампумом[14]. Наоборот, Гарри Непоседа, по свойственной ли ему небрежности или из тайного сознания, что его наружность не нуждается в искусственных прикрасах, был одет кое-как, словно выражая этим свое презрение ко всяким побрякушкам.
– Эй, Зверобой, принимайся за дело и докажи, что у тебя делаварский желудок: ты ведь говоришь, что тебя воспитали делавары![15] – крикнул Непоседа и подал пример товарищу, засунув себе в рот такой кусок дичины, какого хватило бы европейскому крестьянину на целый обед. – Принимайся, парень, и докажи-ка лани своими зубами, что ты мужчина, как ты уже доказал ей это ружьем.
– Нет, нет, Непоседа, не так уж много мужества надо, чтобы убить лань, да еще в эту пору. Вот уложить дикую кошку или пантеру – это другое дело, – возразил Зверобой, готовясь последовать совету товарища. – Делавары дали мне прозвище не за отважное сердце, а за зоркий глаз и проворные ноги. Застрелить оленя, конечно, еще не значит быть трусом, но для этого не нужно и особой храбрости.
– Делавары и сами не герои, – невнятно пробормотал Непоседа, у которого был полон рот. – Иначе проклятые бродяги минги[16] не превратили бы их в баб.
– Этого никто толком не знает и не понимает, – сказал серьезно Зверобой, который мог быть таким же надежным другом, как его товарищ – опасным врагом. – Минги наполнили леса своей ложью и кривотолками. Я прожил с делаварами
В а м п у м – разноцветные бусы из раковин, служившие североамериканским индейцам для украшений. Нанизанный на нить, вампум употреблялся в качестве денежной единицы. Вампум в форме пояса, или перевязи, заменял документы в общественных делах индейцев.
Д е л а в а р ы, или л е н н и – л е н а п е, как они сами себя называли, – индейское племя, населявшее в XVII–XVIII веках долину Делавар и побережье Атлантического океана до нынешней Северной Каролины. Они создали могучий союз племен, боровшийся с ирокезским племенным союзом. Делавары по большей части выступали союзниками англичан.
М и н г и – так презрительно называли делавары гуронов, или венандотов, принадлежавших к одной из групп ирокезских племен, живших в XVII–XVIII веках по берегам озер Онтарио и Гурона и реки Святого Лаврентия. Гуроны вели длительную борьбу с делаварами во время англо-французских войн они поддерживали французов.
