ручьи, и никогда еще столь обширное пространство лесной пустыни, которую он так любил, не расстилалось перед его взором. Однако, привыкнув к жизни в лесу, он догадывался о всех скрытых в нем тайнах, глядя на лиственный покров. К тому же он впервые участвовал в деле, от которого зависели человеческие жизни. Он часто слышал рассказы о пограничных войнах, но еще никогда не встречался с врагами лицом к лицу.
Итак, читатель легко представит себе, с каким напряжением молодой человек в своей одинокой пироге старался уловить малейший шорох, по которому он мог судить, что творится на берегу. Зверобой прошел превосходную предварительную подготовку, и, несмотря на волнение, естественное для новичка, его выдержка сделала бы честь престарелому воину. С того места, где он находился, нельзя было заметить ни лагеря, ни костра. Зверобой вынужден был руководствоваться исключительно слухом. Один раз ему показалось, что где-то раздался треск сухих сучьев, но напряженное внимание, с которым он прислушивался, могло обмануть его.
Так, в томительном ожидании, минута бежала за минутой. Прошел уже целый час, а все было по-прежнему тихо. Зверобой не знал, радоваться или печалиться такому промедлению; оно, по-видимому, сулило безопасность его спутникам, но в то же время грозило гибелью существам слабым и невинным.
Наконец, часа через полтора после того, как Зверобой расстался со своими товарищами, до слуха его долетел звук, вызвавший у него досаду и удивление. Дрожащий крик гагары раздался на противоположном берегу озера, очевидно, неподалеку от истока. Нетрудно было распознать голос этой птицы, знакомый всякому, кто плавал по американским озерам. Пронзительный, прерывистый, громкий и довольно продолжительный, этот крик как будто предупреждает о чем-то. В отличие от голосов других пернатых обитателей пустыни, его довольно часто можно слышать по ночам. И именно поэтому Непоседа избрал его в качестве сигнала. Конечно, прошло столько времени, что оба искателя приключений давно уже могли добраться по берегу до того места, откуда донесся условный зов. И все же юноше это показалось странным. Если бы в лагере никого не было, они велели бы Зверобою подплыть к берегу. Если же там оказались люди, то какой смысл пускаться в такой далекий обход лишь для того, чтобы сесть в пирогу!
Что же делать дальше? Если он послушается сигнала и отплывет так далеко от места первоначальной высадки, жизнь людей, которые рассчитывают на него, может оказаться в опасности. А если он не откликнется на этот призыв, то последствия могут оказаться в равной степени гибельными. Полный нерешимости, он ждал, надеясь, что крик гагары, настоящий или подделанный, снова повторится. Он не ошибся. Несколько минут спустя пронзительный и тревожный призыв опять прозвучал в той же части озера. На этот раз Зверобой был начеку, и слух вряд ли обманывал его. Ему часто приходилось слышать изумительно искусные подражания голосу гагары, и сам он умел воспроизводить эти вибрирующие ноты, тем не менее юноша был совершенно уверен, что Непоседа никогда не
