полная тишина. И лишь успокоившись, дед добавил. – За него, итак, все решили. В конце концов, кроме моего внука, стать вожаком некому. Он – единственный, и он один. Он потерял отца, он потерял двоюродных братьев, даже мать решила, что больше не может быть рядом. Я не стану его принуждать. Тем более, повторюсь, я не так стар Итти.
Слова о матери больно кольнули в самое сердце, но парень решил отогнать эти мысли. Серый уже собирался войти и постараться смягчить деда, но, оказалось, что разговор не закончен.
– Кстати, Волхв! Насчет твоего наследия. Ты же знаешь, что у меня есть дочь?
Серый закатил глаза.
– Ну-у-у… – протянул дед.
– Так как я гощу у Вас, а она одна дома, – растягивала женщина слова, – Я подумала, может, твой внук присмотрит за ней, заодно будет время узнать друг друга поближе. Она у меня живет на главной границе, и еще… я ищу ей мужа.
Бедная девочка, – подумал черноволосый.
– А твоя дочка, в тебя пошла, тоже ведьма? – задал вопрос дед.
– Уж не знаю, в кого она пошла, но явно не в меня, – как-то уклончиво ответила Мариетта.
– Хорошо, отправлю Ральфа, присмотреть за ней. – воодушевился дед.
Серый ухмыльнулся. Однажды дед сказал, что никогда не будет выбирать ему пару, и принуждать к поискам невесты. Вот только это не мешало ему, при первой же возможности с кем-либо знакомить внука.
Молодой волк отодвинул край шатра и ступил на мягкие шкуры, убитых зверей, босиком, как этого требовал обычай. Он низко поклонился деду, затем выпрямился и чуть склонил голову, в сторону гостьи, тем самым приветствуя ее. В помещении стоял запах чабреца, без которого не обходилось ни одно чаепитие деда. Они сидели, за большим круглым столом, накрытым для гостей.
Вообще, шатер Волхва, не представлял собой, ничего примечательного. Само помещение небольшое, полностью устланное шкурами. В углу, немного отгороженное, перекинутой через веревку холщовой тканью, стояла низкая кровать, также застеленная шкурами. Справа от входа висел гамак, тоже подарок кого-то из друзей вожака, и уже упомянутый стол, в самом центре вигвама. В каждом углу стояли керосиновые лампы, которыми редко пользовались (волки хорошо видят, даже в кромешной тьме). Лишь в тех случаях, когда были гости, как сейчас, они зажигались и использовались по назначению.
– Ральф, внучек, а мы как раз о тебе говорили. – Начал дед и подмигнул гостье. – Тут у Мариетты Якобны, дочь, на главной границе…Одна-одинешенька осталась. Мать переживает за нее очень, сердце не на месте. Не мог бы ты, до ее возвращения, присмотреть за ней? – закончил он, с легкой улыбкой, и нескрываемым блеском в глазах.
Внук улыбнулся, склонил голову и сказал:
– Если на то, будет твоя воля.
– Отлично, – потер руки старик, – тогда приведи себя в порядок и отправляйся. Там, кажется, сейчас осень? – повернулся он в гостье. Она кивнула вместо ответа. – Оденься потеплее, чтобы не выделяться.
Молодой
