и полезла туда, куда мне указал Харэль Милк.
Когда я улеглась, мужчина поставил возле моих запястий и ступней черные свечи, которые зажег, а после начал читать какие–то витиеватые слова заклятий.
Я ожидала многого – от ярких вспышек до уже виденной мне тьмы, готовилась к эффектному шоу, но вместо этого просто–напросто взяла и заснула.
Мне снилось море… Удивительное, синее, безбрежное. Где–то раздался зычный гул, и я поняла, что это гудит теплоход, на котором я находилась. Я не любила воду. С тех самых пор, как мои родители погибли. Но сейчас отчего–то я не испытывала никаких негативных эмоций. Ни страха, ни тоски, ни горечи…
– Милая… – услышала я голос, который был ужасно знаком прежде, но сейчас я начала его забывать.
Обернулась, увидев невероятно красивую женщину, очень похожу на меня. Она была в легком темно–синем платье, а на ее плечах была накинута тонкая вязанная пуховая шаль.
– Мамочка! – я кинулась к ней, и мы обнялись. – Мама, как же долго я тебя не видела!
– Ну что ты, Джесс, мы не виделись всего минут сорок, пока ты была на уроке по лепке из глины. Расскажи–ка мне, было интересно?
Я моргнула раз, потом другой, понимая, что времени, что прошло, просто не было… А то, что я сейчас вижу – лишь мои собственные воспоминания. Одновременно с этим я вдруг будто бы отлетела в сторону, заметив рядом с моей мамой маленькую девочку, с обожанием глядящую на нее и рассказывающую о том, как интересно прошел урок по лепке и показывая маленького слоника, который ей удалось сотворить своими руками.
– Какой интересный сон… – прошептал кто–то у меня над ухом, а я вздрогнула и обернулась.
Харэль Милк был здесь же, стоял, облокотившись о бортик и смотрел на девочку и ее мать.
– Вы можете видеть то же, что и я?
Он кивнул.
– Верно.
– Но это же мои воспоминания!
– Возможно… А может быть они приправлены толикой иллюзий… Иначе, с чего бы все люди были здесь так странно одеты, Джессика? Или с чего бы ты видела такое необычное судно?
Я прикусила губу. Чуть не выдала себя!
– Точно! Здесь во сне все кажется таким реальным…
Однако, поговорили мы не долго, почти сразу же началось то, чего я опасалась больше всего… Раздался какой–то ужасный треск и грохот, и крики людей…
– А вот это уже интересно… – прошептал мужчина. – Кажется, здесь случится какая–то катастрофа.
– Вам не кажется, – ответила я, с трудом сглатывая вставший в горле ком. – В этот день мои мама и папа… Они погибли.
Ужас, осознание того, что я сейчас могу пережить заново самый страшный день в моей жизни, сковал меня по рукам и ногам. Мне хотелось кричать, но крик замер где–то в горле. Страшный гул вдруг накрыл собой все, треск… Корабль накренился… Люди в панике заметались, а я…
– Мамочка! Папа! – я бросилась туда, где была моя мама, но Харэль Милк удержал меня.
– Стой,
