серьезной забастовки, повысив зарплату и выдав новые ботинки и пальто работникам автопарка, но начальство Чжао заклеймило его как нарушителя спокойствия. Забастовки стали более массовыми в 1987 году, когда их число возросло до 127, а в течение первых десяти месяцев 1988 года в Китае прошло более 700 забастовок [Black & Munro 1993: 114–117, 120].
Студенты и преподаватели университетов также боролись с экономическими трудностями и плохими условиями жизни. Они не бастовали, как рабочие, но чувствовали себя подавленными. Стремительный рост числа учащихся в высших учебных заведениях привел к тому, что многие студенты жили на мизерные стипендии, а перспективы трудоустройства после окончания учебы были неясными [Zhao 2001]. В провинции Шаньдун студенты педагогического колледжа испытывали «почти полную апатию к учебе», зная, что их ждет карьера с «низкой оплатой, ужасные условия труда, отсутствие социального уважения и надежды на лучшее», – писал Эндрю Дж. Спано, преподававший в Педагогическом колледже Тайаня провинции Шаньдун в 1988 и 1989 годах. Ученики Спано жили в общежитиях с разбитыми окнами, без отопления и постоянным отключением электричества и воды. По ночам они справляли нужду в раковины, потому что общественный туалет находился слишком далеко [Spano 1990: 311–312]. Профессура элитных учебных заведений Пекина чувствовала себя лучше, но жили они в тесных переполненных домах и получали оскорбительно низкие зарплаты. Один профессор медицины сказал Перри Линку: «Нам недоплачивают, лишают привилегий, недооценивают и заставляют перерабатывать. Вот и все».
Коррупция также вызывала озлобление – одни наблюдали, как другие обманывают и обирают их. Ходили слухи, что дети таких высокопоставленных чиновников, как Дэн Сяопин, Чжао Цзыян, наживаются на коррупции. По словам социолога Динсинь Чжао, в конце 1980-х годов «психологическое давление коррупции было очень сильным». Опросы общественного мнения показали, что более 83 % респондентов в городах Китая «считают, что большинство кадров коррумпированы»; 63 % кадров сами признавались в коррупции [Link 1992: 90–91]. Перри Линк выяснил в своих интервью, что эти практики варьировались и включали «взяточничество, кумовство, контрабанду, обмен услугами, полное государственное обеспечение питанием, доставки товаров домой для их “проверки”, “одалживание” денег без возврата, а также гуаньдао (официальная спекуляция), когда чиновники или члены их семей покупали товары по низким ценам, установленным государством, и перепродавали их с огромной прибылью» [Zhao 2001: 126].
Безудержная инфляция 1988-го и начала 1989 года преумножила боль населения. Простые люди видели, как коррумпированных чиновников развозили на мерседесах, а сами с горечью обнаруживали, что их заработная плата не может покрыть стремительно растущих расходов на питание. Официальный уровень инфляции составлял 18,5 % в 1988 году и 28 % в течение первых трех месяцев 1989 года [Link 1992: 55]. В августе 1988 года, когда высшее руководство приняло решение ослабить контроль над ценами,
