при этом кариатиды на фасаде дома княгини Юсуповой. – Они на головах держат весь дом или на плечах? – поинтересовался сыщик.
– Дом Пиковой дамы, – усмехнулся я, проследив за его взглядом.
– В смысле? – Строганов тут же уставился на меня. – Это которая три карты знала?
– «На Литейном, прямо, прямо,
Возле третьего угла,
Там, где Пиковая Дама
По преданию жила!» –
продекламировал я.
– Пушкин? – предположил Строганов.
– Агнивцев. Между прочим, говорят, – подзадорил я его, – что если долго смотреть вон в то окно, то увидишь хозяйку дома.
– Да ладно?! – Арсений стал таращиться на пыльные окна второго этажа.
– Я пошутил, это легенда. Дом построили через двадцать лет после того, как… – Я снова потянул его за рукав, но Арсений ловко вывернулся из моего захвата.
– Все равно нужно попробовать. Я сюда ночью приду, вдруг повезет? Так давай ей пиццу и колу купим? – И, резко развернувшись, он понесся по Белинского.
– Пиковой даме? – крикнул я ему в спину и ринулся вдогонку.
– Любовнице! – донесся до меня его голос. Строганов уже почти добежал до церкви Симеона и Анны, но вдруг остановился. – Где тут пиццу-то нормальную пекут? – проорал он.
– В «Челлетте»! – крикнул я в ответ, сбавляя темп. – Там шеф-повар – настоящий итальянец, но зовут его Юрий. Я с ним знаком.
Строганов не мог ждать и двинулся мне навстречу.
– Долго идти? – недовольно поинтересовался он.
– Минуты полторы, – улыбнувшись, ответил я. – На углу с Фонтанкой.
Нетерпеливый Арсений шел молча, сосредоточенно глядя вперед, а я вертел головой, рассматривая на ходу темный шпиль и охристые стены церкви, освещенные осенним солнцем, деревья, с которых уже слетали желтые листья.
Остановившись около современной скульптуры – чересчур худого и абсолютно голого мальчика из бронзы, Строганов заговорил тоном экскурсовода:
– По замыслу скульптора – это символ нового века. Наверное, Макдоналдсы закроют, и есть будет нечего, – огорченно пояснил он. – А еще говорят, что во время дождя он как будто писает.
– Не присматривался, – буркнул я, спускаясь в пиццерию «La Celletta».
Шеф-повар ресторана, с выразительными карими глазами, со стильной мушкетерской бородкой и усиками, в лихо заломленном набок поварском колпаке и белоснежном сюртуке, неспешно шел по залу. Заметив меня, он дружелюбно улыбнулся.
Строганов тут же издал крик восторга и, ринувшись к нему, заговорил… на итальянском:
– Gli amici degli amici sono amici nostri!
– Perfetto! Grazie, – любезно откликнулся настоящий итальянец.
– Друзья друзей – наши друзья! – перевел мне сияющий от радости Арсений.
– «Ва бэне», –
