и открыла рот, но тут же его поспешно захлопнула и развела руками, не забыв глупо улыбнуться.
Блаженная, что с меня взять. Говорят, в древности таких почитали.
Почитать меня не надо, главное на улицу чтобы не выбросили. Что я буду тут делать? Куда пойду? Не говоря уже о том, что у меня озеро не обследовано. Мне еще дорогу домой искать!
– Мейс а чи ринни? – нахмурившись еще внушительнее, вопросила дама.
Я улыбнулась шире.
Владелица кабинета перевела суровый взгляд с меня на служанку и принялась ее негромко, но с чувством отчитывать. Девушка вяло пыталась оправдаться, а потом и вовсе замолкла, то и дело неприязненно поглядывая на меня.
Прости, милая, но я честное слово не знаю, чем тебе помочь. Кто бы мне помог. Например, вложил в голову знание местного языка! В тех немногих книгах, что я читала о попаданках, они всегда сразу магическим образом разбирались в лексике, обычаях и традициях нового мира, и ни разу не ошибались, как величать принца или графа.
А тут еще неизвестно, есть ли принцы и графы.
Или магия.
Пока что ни одного признака ее существования я не заметила. На столе стоял самый обычный подсвечник с тремя желтоватыми свечами – никаких сияющих шаров или висящих в воздухе огоньков.
Дама повысила голос, поглядывая на меня, и я поняла, что пора вмешаться. Быстро-быстро заморгала, преданно уставившись в одну точку сразу за ее плечом, и на глаза навернулись слезы. Доигрывая до конца, я скривила рот, будто с трудом сдерживаю рыдания, и шумно втянула носом воздух.
Хозяйка кабинета оборвала тираду на полуслове и уставилась на меня. Я – на нее, распахнув покрасневшие от недавнего плавания глаза и прерывисто дыша.
– Мейс а сирим? – сомневаясь, протянула дама.
Я обернулась на служанку, та едва заметно кивнула.
Истово надеясь, что мне сейчас не предложили выметаться немедленно, я поспешно закивала. Кажется, все сделала правильно, потому что дама немного расслабилась и откинулась на спинку кресла.
– Тэ! – она взмахнула рукой, отсылая нас. Это я и без перевода поняла.
Служанка дернула меня за рукав и вытащила в коридор. Начала было что-то тараторить, но покосилась на мое непонимающее лицо, замолкла, снова ухватила за рукав и повела за собой.
Я постепенно привыкала ходить за ней, как баран на веревочке.
Какая разница, куда. Главное, не на улицу!
Уже через неделю я выучила основные глаголы: есть, спать, убирать, пошла вон.
А еще, что я – ансунэ, то есть падшая женщина.
Но получившая за грехи наказание в виде немоты и вроде бы раскаявшаяся, а потому допущенная в святая святых – пансион для юных девиц на выданье.
Ну, как допущенная… Мне выделили комнатушку в самом дальнем углу флигеля для прислуги, у чёрного хода и наказали не отсвечивать. Жестами. Я не жаловалась – поближе к выходу, поближе к кухне, у самой помывочной, то есть зимой будет
