тебя не отправили?
– Предложили. – Он сжал мои плечи, а затем отпустил меня и, расстегивая рубашку, побрел к кровати. – Я сам отказался. Опасался, что если уйду, то полковник Паркер вытворит какую-нибудь глупость. К сожалению, он все еще это может.
– Он – придурок.
Натаниэль, перестав выпутываться из рубашки, произнес:
– Ты вроде бы упомянула, что и прежде его знала.
– На войне он был пилотом. Командовал эскадрильей и всеми фи-и-ибрами души ненавидел женщин, что летали на ЕГО, как он считал, самолетах. Ненавидел нас всех. Но каждую не обходил своим вниманием – каждую без разбора лапал, а то и силком норовил затащить в постель.
Очевидно, произносить последние слова мне не стоило. Особенно сейчас, когда мой муж был чертовски измотан.
Он выпрямился так быстро, что я даже было подумала, что он разорвет свою рубашку.
– Что?!
Успокаивая его, я воздела руки.
– Со мной он подобного себе не позволял. И ни с одной из женщин моего отряда. Во всяком случае, после того, как я поговорила с папой. – Я пожала плечами. – Все же быть дочерью генерала временами полезно.
Он фыркнул и теперь спокойно снял с себя рубашку.
– Теперь многое стало понятным. – Его спину покрывали многочисленные ссадины и синяки. – Уверен, что все же убедил его в том, что причиной катастрофы была не атомная бомба, но он вопреки моим стараниям теперь полагает, что метеорит был нацелен на нас русскими.
– Они же даже еще планету не покинули.
– Я указал на это. – Он вздохнул. – Хорошая новость заключается в том, что цепочка командования не столь глобально нарушена, как в том поначалу уверял нас полковник Паркер, и из Европы возвращается генерал Эйзенхауэр. Предполагается, он прибудет сюда уже завтра утром.
Я взяла у Натаниэля рубашку и повесила ее на спинку стула.
– Сюда? В Райт-Паттерсон или просто в Америку?
– Именно сюда, поскольку эта – ближайшая к эпицентру взрыва неповрежденная военная база.
Так, видимо, и было, поскольку мы находились чуть более чем в пятистах милях от места падения.
Утром я впервые узрела, какими мы явим себя в старости.
Натаниэль не смог самостоятельно подняться с постели с первой попытки. Во время землетрясения в него угодили пусть и мелкие, но все же в немалом количестве осколки и обломки, и теперь спина его представляла собой скопище гематом и ушибов, изображения которых отлично проиллюстрировали бы один из медицинских учебников моей мамы, но жизнь живого человека делали невыносимой. Я пребывала в состоянии немногим лучше. Единственный раз, если мне не изменяет память, я чувствовала себя хуже лишь тем злополучным летом, когда слегла с тяжелейшей формой гриппа. Тем не менее я встала и была совершенно уверена, что как только начну активно двигаться, то скоро обрету вполне пристойную форму.
Натаниэлю потребовалось целых две попытки, чтобы
