глаза прикрыл и принялся свою историю излагать, вначале монотонным голосом, а затем оживился и, наконец, стал уже с чувством перед нами прямо-таки исповедоваться:
– Довелось мне однажды недельку прожить на этой станции. Я уже Ване рассказывал, а вам всем коротко повторю. Вынужденно неделю просидел здесь практически безвылазно, встречая все поезда из Москвы, да всё без толку. Познакомился с девицей одной местной, Фросей. Точнее, Ефросиньей. Судьба у неё сложилась необычная, а меня всегда к таким людям тянет, вот и с ней у нас что-то типа любви получилось.
В школе она ещё училась, когда у них с одним одноклассником отношения, как это принято говорить, начались. В восемнадцать поженились – еле дожили до того момента, когда законом это разрешается, а через год его в армию забрали, тогда ещё с девятнадцати лет призывали. Он, уходя, как чувствовал, что… С неё слово взял: она, ежели он не вернётся, ни с кем из местных жить не будет. И не вернулся. Года не прошло – похоронка пришла: погиб, мол, рядовой такой-то при исполнении воинского долга. Они вместе с родителями мужа в часть бросились, хорошо командование разрешило, да там не с одним из его сослуживцев переговорили. Поразительно, но все, с кем им довелось встретиться, утверждали, что лично присутствовали при его гибели. Только каждый свою историю рассказывал, нисколечко на другие не похожую. Кто говорил, что его бревном придавило, когда они блиндаж на учениях строили, кто – что у него парашют не раскрылся при десантировании с воздуха, кто – что он погиб, спасая не умеющего плавать солдата, когда они на тех же на учениях десантировались, но только с воды. В общем, ничего было не ясно и не понятно. Так они правду и не узнали. Гроб в посёлок пришёл запаянный, вскрыть его военком не дал, так и похоронили. Осталась она одинокой. Так и прожила несколько лет. Не знаю, может, и был у неё кто, хотя я в этом совсем не уверен, но ни с одним из местных, как те ни подкатывались, она ни-ни, это точно.
Познакомились мы с ней случайно. Я её заметил, когда первый поезд вышел встречать. Приехал вечером, утром мои подопечные должны были прибыть, а вечером мы с ними обратно в Москву собирались вернуться. Не знаю, что их так на той станции заинтересовало, но власти добро дали и откомандировали меня на Узловую в качестве переводчика и сопровождающего одновременно. Гостям захотелось одним поехать, а я отправился пораньше – не люблю спать в поездах, решил, что в гостинице лучше будет. А там не гостиница, а ночлежка. Комнаты на шесть человек, запах специфический – смесь прокисшей еды с пóтом человеческим, да все удобства на улице, в деревянном таком нужнике. Сами подумайте, мог ли я там отдохнуть, хоть и один в том громадном номере ночевал?
Он на нас вопросительно посмотрел, но все сосредоточенно жевали, никто на его вопрос не отреагировал, и он продолжил:
– Не выспавшийся, даже толком не умытый, стоял я на перроне перед входом в вокзальное помещение, глаза протирал, боялся подопечных своих пропустить, а их не было, и всё тут. Вообще, станция техническая, локомотивное депо там, смена подвижного состава
