для меня хозяин встал, как говорится, во фрунт и замер, глядя прямо перед собой, но не на меня, а слегка куда-то в сторону. Я даже попытался проследить за его взглядом, но ничего, кроме угла окна с запылённым стеклом, не увидел. Лицо у Гаркави покраснело до такой степени, что я побоялся, как бы его инсульт не настиг. «Опасается чего-то», – подумалось мне. Подождал ещё немного и, поскольку председатель поссовета продолжал молчать, снова заговорил:
«Михаил Филиппович, до нас дошли некоторые сведения, что вы не желаете поддержать инициативу граждан по улучшению обслуживания пассажиропотока, следующего через вашу станцию. На перроне не пойми что творится. Несознательные частники торгуют в абсолютно антисанитарных условиях, так, смотрите, и до эпидемии недалеко. А самое главное, деньги мимо казны государственной следуют и неизвестно в чьих карманах оседают. А у вас имеется, как мне доложили, проект товарища Корневой. Хороший, говорят, проект, грамотный. Да и решение вышестоящего начальства о выделении вам дополнительных штатных единиц, чтобы улучшить состояние сферы розничной торговли, принято. Так что надо рукава, как говорится, засучить – и с песней вперёд. Хорошо?»
«Так точно, – громко и чётко произнёс председатель, – будет исполнено».
«Ну, вот и хорошо, – сбавил я напор, – вижу, что мы поняли друг друга. А что, секретарша у вас сегодня отсутствует?» – перевёл я разговор в другое русло, чтобы привести хозяина в чувство.
Он действительно перестал стоять как столб и посмотрел на меня. Теперь лицо его побелело. «Действительно напуган до невозможности. Интересно, что здесь творится на самом деле?» – думал я, пока Гаркави приходил в себя. Наконец он сделал глотательное движение, видно было, как дёрнулся кадык, и проговорил:
«Да нет у меня секретарши, уволилась недели две как, а что?»
«Да чайку бы мне с вами хотелось выпить», – нагло попросил я.
«Чайку? Это мы мигом», – оживился хозяин. Бросился к шкафу, что в углу стоял, достал оттуда новый блестящий электрический чайник с длинным шнуром в пёстрой тканевой оплётке, встряхнул его и, убедившись, что тот пуст, выбежал в коридор.
Вскоре он вернулся к своему столу, включил чайник, достал из того же шкафа две чашки, вазочку с печеньем и глубокое блюдце с сахарным песком, поставил всё это на стол и сел рядом, преданно поедая меня глазами. Чайник закипел очень быстро, заварку Михаил Филиппович, не скупясь, насыпал прямо в чашки, залил всё это кипятком и снова уставился на меня.
«Знаете, Михаил Филиппович, как бы я поступил, окажись на вашем месте? Только этот разговор между нами, я вам ничего не говорил, а вы ничего не слышали. Ясно?»
Председатель так усердно закивал, что я даже побоялся, как бы он об угол стола не приложился, поэтому быстро продолжил:
«Так вот, я бы горячку пороть не стал. Поставил бы по-быстрому одну палатку для этой особы, которая всё пишет и пишет. Делать ей, видимо, нечего, вот и отрывает занятых
