![[СТЕНА] - Николай Александрович Гиливеря](/cover_1272571.jpg "[СТЕНА] - Николай Александрович Гиливеря")
в запас.
Я бы…
научился понимать космос и нас,
а ещё:
соорудил бы ракеты – пассажирский класс,
что бы летать для всех и сейчас!
Я бы…
много чего сделал. Я хотел бы всё испытать,
но так не работает в жизни – нужно выбирать.
Здесь и сейчас.
Смычок и скрипка
На шумной улице смычок маячит, меж лиц и тел
в кисти глубокой.
В потоке гаммы оров, криков; через все споры наугад,
скрипка в хаосе плачет – скорбь скрывается в её устах.
Под массой тел и солнцем беспощадным,
девушка на ней играет в ветхом платье.
Молча она поёт пустоте все самые сокровенные печали.
А монеты людей – словно копья врагов, всё летят
в обветшалое тело. Под предлогом помочь
(бессердечный подход)
не различающих сердца куплеты.
Человек
Он смотрит свысока на всех, горделиво отбрасывая
большую тень своего тела-профиля-лица, превозмогая
жар уединения.
Он смотрит строго на тех, кто (рой опущенных плеч) идёт
одинаковым строем.
Как презрены и жалки вы, коль поселилась в умах ваших
слабость, подчинённость сложной жизни. Уж лучше вам
не быть совсем, чем так позорить уникальность;
общее пространство, общий вымпел – человек!
Выньте изо рта всю грусть, расправьте плечи. Смотрите! –
хищным взглядом на врагов. Вы – мягкие люди без глубокой
цели, но кто сказал, что без клыков?!
Серенада
Серенада тиши
вновь слышна за углом.
Снова сидишь один,
вокруг – непроглядная ночь.
(только мысли страшны)
Серенада кротка,
её уста не кричат.
Снова наедине,
наконец-то можно вздохнуть.
(только мысли страшны)
Серенада ночи
не любит слова.
Только молчи –
бережно слово храни.
(только мысли страшны)
Надежда
В богом забытом месте,
на развалинах этой эпохи,
всё слышны соловьиные песни –
разносящие благие вести.
Соловьи дарят надежду
на незыблемость этой планеты.
А ещё, что новые дети
не сживут всё живое со света.
Плоды
В свободных муках
странствия
можно найти клад
усыпанный золотом
знания
очень странных слов.
И дойдя до пика
перевала
