этаж, и практически весь персонал клиники, пациенты, посетители, даже если по лестнице было быстрее и удобнее, предпочитали пользоваться изобретением Отиса. Ей спешить не хотелось, тем более туда и по такому поводу.
– Людмила Викторовна, – это вам, – секретарь протянула ей файлик с жалобой.
«Краткость сестра таланта». Жалоба занимала одну страницу и была изложена четко, грамотно, без лишних лирических отступлений. Пробежав ее глазами, Люся почувствовала себя настоящим монстром. Вторая страница содержала требования к клинике разобраться и принять меры к тому (то есть ней), кто позорит высокое звание врача и честь белого халата.
– Главный врач ждет от вас объяснительную к двенадцати, – секретарь говорила равнодушно, ни разу не оторвав взгляда от экрана компьютера. Жалобы, объяснительные, приказы – ежедневная рутина.
Остановившись на лестничной площадке между третьим и четвертым этажами,
Люся прочла, а затем перечитала все еще раз. Память без усилий восстановила тот день, а скорее ночь, инцидента. Первое, что вспомнилось, – это удушливая жара. Все предвещало грозу, и вроде откуда-то издалека доносились раскаты грома, но этим все и ограничилось. Гроза прошла мимо, оставив вместо освежающей прохлады липкую духоту. Ночью возили немного. К утру и вовсе наступила передышка, и именно в это время все и произошло. Вначале привезли сбитого велосипедиста – черепно-мозговая травма, открытый со смещением перелом бедренной кости и какая-то запредельно большая кровопотеря – травматологи и нейрохирурги мчались в операционную впереди планеты всей. Почти сразу скорая привезла впоследствии ставшую притчей во языцах Шорину. Жалобы на «кинжальную боль» в области желудка и клиника «острого живота», диагноз – прободная язва желудка с симптомами внутреннего кровотечения, единственный метод лечения – хирургический. И все бы ничего, но женщина, несмотря на сильнейшие боли, сразу предупредила, что она адепт свидетелей Иеговы, следовательно, никакого переливания крови – даже по жизненным показаниям. И вообще, ей давно ставили язву, и на саму операцию она согласна, а там «на все воля божья». От нахлынувших воспоминаний Люда поежилась.
После этого случая ее часто посещали мысли о людях, которые, узнав о серьезном заболевании, отказываются от помощи врачей, кидаясь на поиски альтернативы, гарантирующей им спасение: травок-муравок, нафталиновых отваров и керосиновых настоек на патефонных иглах, заговоров и наговоров, молитв, которые надо читать по триста тридцать три раза в день три года подряд – при условии, если проживешь, ведьм, колдунов, шаманов, ведущих свою родословную от сотворения мира, экстрасенсов, магов, бабушек и дедушек, которые, щелкнув пальцами, обещают исцеление, абсолютное здоровье и вечную жизнь – при этом не уточняя где. Никто не думает, что уходит драгоценное время, и то, что еще могло спасти жизнь полгода или час назад, сегодня, сейчас уже не в силах помочь.
Но врач – он должен, он обязан исцелять, несмотря на подписанные пациентом отказы и предупреждения
