панцирь треснул, прочерченный множеством мелких тонких трещинок, и, если он немедленно не возьмет себя в руки, панцирь разлетится вдребезги.
– У вас такой вид, как будто вам… не хватает кислорода, – услышал Эгаре голос Жордана. – Я совсем не хотел вас обидеть, мне просто хотелось узнать, что делают люди, когда вы им говорите: «Это я вам не продам. Это вам не подходит».
– Что делают? Уходят. А что делаете вы? Как поживает ваша следующая книга, мсье Жордан?
Юный писатель опустился вместе со своими дынями в кресло, окруженное грудами книг.
– Никак. Ни строчки.
– Что вы говорите! А когда сдавать?
– Полгода назад.
– Ого. А что по этому поводу говорит издатель?
– Мой издатель даже не знает, где я. Никто этого не знает. И не должен узнать. Я просто больше не могу. Я больше не могу писать.
– М-да…
Жордан положил голову на дыни.
– А что делаете вы, когда вам совсем худо, мсье Эгаре? – спросил он слабым голосом.
– Я? Ничего.
Почти ничего.
Я до изнеможения брожу ночами по Парижу. Днем надраиваю машинное отделение «Лулу», чищу мотор, мою борта, окна, держу все на судне вплоть до последнего винтика в полной готовности к отплытию, хотя оно уже двадцать лет стоит на приколе.
Я читаю книги, двадцать штук одновременно. Всюду – в сортире, на кухне, в бистро, в метро. Складываю огромные, размером с комнату, пазлы, а закончив, тут же разбираю их и начинаю складывать заново. Кормлю бездомных кошек. Расставляю и раскладываю в алфавитном порядке продукты. Иногда я принимаю снотворное, чтобы уснуть, а иногда Рильке – чтобы взбодриться. Я не читаю книг, в которых встречаются женщины, похожие на ***. Я каменею. Я иду дальше, продолжаю свои привычные занятия. День за днем. Только так мне удается выжить. Что я делаю еще? Нет, больше я ничего не делаю.
Эгаре взял себя в руки. Этот мальчик попросил о помощи. Он вовсе не хотел знать, как жилось Эгаре. Так что за дело!
Он достал из маленького заветного сейфа за прилавком свое сокровище.
«Южные огни» Санари.
Единственную книгу, написанную Санари. Во всяком случае, под этим псевдонимом. «Санари» – в честь Санари-сюр-Мер, бывшего пристанища беглых писателей и писательниц на провансальском южном побережье[10], – был закрытый псевдоним.
Его (или ее?) издатель Дюпре сидел в доме престарелых под Парижем, с Альцгеймером и в перманентном состоянии безмятежного счастья. Эгаре дважды навещал его, и тот рассказал ему с две дюжины различных историй о том, кто такой Санари и как к нему попала его рукопись.
Поэтому мсье Эгаре продолжал свои исследования, связанные с данным литературным феноменом.
Он уже двадцать лет анализировал темп его речи, подбор лексики и ритм предложений, сравнивал стиль и сюжет со стилистикой и сюжетными ходами других авторов. В итоге у него набралось двенадцать имен, гипотетически
После прихода к власти в Германии национал-социалистов в 1933 г. этот французский городок стал одним из важнейших центров немецкой антифашистской эмиграции, ее «культурной столицей». Здесь жили и работали многие известные немецкие писатели: Бертольт Брехт, Лион Фейхтвангер, Томас Манн, Генрих Манн, Стефан Цвейг и др.
