Экшн запретила Ренате брать листовки и брошюры у уличных распространителей и давать деньги попрошайкам. «Если хочешь помочь, лучше купи бедолаге шоколадного молока», – посоветовала она. Экшн терпеливо учила, а Рената прилежно училась. «Что бы ты делала без меня?» – вопрошала подруга.
Каждое воскресенье Рената и Экшн ездили на метро в центр, чтобы поесть китайской еды с Коплетерами в их особняке на Бликер-стрит. Семья Экшн состояла из отца, мистера Коплетера, бухгалтера в крупной аудиторской компании «Прайс Уотерхаус», мамы, доктора Коплетер, которая преподавала в Школе юридических наук нью-йоркского университета, и брата Мэйджора. Рената представляла его трехлетним малышом, но на самом деле он оказался высоким и тощим, весь в сестру. Он носил очки, и из его рта тянулась струйка слюны. Рената заметила, что Мэйджор всегда одет в строгие отглаженные рубашки цвета хаки или из серой фланели, как будто только что вернулся из церкви. Мисс Энгель, няня Мэйджора, тоже жила в доме, но по воскресеньям она не работала, и Рената ее никогда не встречала. Впрочем, ее имя часто упоминали, особенно когда хотели призвать Мэйджора к порядку. «Мисс Энгель не понравится, что ты все хватаешь, Мэйджор».
Экшн сказала, что ее родители часто устраивают приемы по работе, и потому комнаты со стороны фасада недавно отремонтировали под руководством декоратора. В гостиной преобладала темная, тяжелая мебель, висели парчовые шторы, кое-где виднелись дорогие на вид предметы африканского искусства. Рената спросила, откуда они взялись, и Экшн ответила, что ее родители никогда не были в Африке, все приобретено по совету дизайнера. Столовая выглядела так же строго и официально – длинный стол, шестнадцать обитых тканью стульев, открытые полки с муранским стеклом и серебром от «Тиффани». Кухня и общая комната, которые находились в задней части дома, словно принадлежали к другому миру. Помещения были светлее, с высокими потолками и отделанные белыми панелями, повсюду бросались в глаза следы суматошной семейной жизни. На кухне стояла огромная зеленая бутылка с винными пробками, на разделочном столе вечно валялись коробки из-под китайской еды, пакетики с соусами и пряной горчицей, бумаги, книги, брошюрки нью-йоркского университета и танцевальных классов Мерса Каннигэма. На холодильнике теснились листочки с напоминаниями, касающимися Мэйджора: график приема лекарств, расписание визитов к врачу, месячное меню из его специализированной школы. Каждую неделю доктор Коплетер извинялась за беспорядок, напоминая, что миссис Донегал, уборщица, придет только в понедельник. «А сейчас хуже некуда», – вздыхала она.
Рената полюбила бывать у Коплетеров потому, что вся их шумная, неряшливая, веселая семья наслаждалась воскресеньем как неким священным ритуалом. Они всегда ели в небольшой комнатушке под футбольный матч по телевизору. Мистер Коплетер открывал бутылку вина, бросал пробку в большую зеленую бутылку и щедрой рукой наполнял бокалы. К тому моменту, когда приносили еду, Рената успевала слегка опьянеть. Еду доставлял молодой китаец по имени Элтон, который заходил в комнату, чтобы
