суда, и даже не знаю с чего начать. Мне помогло, что Эми не хотела ни с кем общаться, ведь я не знала, что ей сказать. Как же я тогда злилась на нее и как у меня болело сердце за нее. Все было очень сложно, да и сейчас проще не стало.
Шли недели, месяцы, годы, а я так до сих пор и не смогла найти слов.
– Возможно, теперь тебе станет легче.
Мама кладет рабочие перчатки на перила и смотрит на меня.
– Может, – говорю я, хотя и не верю. И сомневаюсь, хочу ли этого вообще. Боль не отпускает меня, постоянно напоминая, что о некоторых вещах лучше не говорить.
Я молчу и мама решает не продолжать разговор. Она знает, что после суда над Эми во мне что-то переменилось. Я начала скрывать то, о чем раньше говорила открыто. Иногда мама грустит, потому что я возвела стены в надежде защититься от того, чего она не видит. Ее беспокоит, что время так и не залечило мои раны.
– Ты слишком серьезно воспринимаешь его слова, – говорит мама спустя пару минут, прервав мои мысли.
– Чьи?
Она вскидывает брови и выжидающе на меня смотрит.
– Пайка. А почему ты не воспринимаешь?
– Он не первый и не последний, кто шутит о ведьмах.
– Вряд ли Пайк шутил. А даже если и так, он с нами работает. Из-за меня мы столько…
Мама перебивает меня.
– Сколько раз повторять, что ты ни в чем не виновата.
Я хочу возразить, но она не дает.
– Оглянись вокруг. – Мама имеет в виду огромный заповедник и животных, которых нам посчастливилось приютить. – И не говори, что ты не в восторге от нашего переезда. Лучшее, что с нами произошло.
Мама права. С первых же секунд, оказавшись на северо-западном побережье, мы влюбились в этот край, хотя и представить не могли, что попадем сюда, когда покидали родной дом на равнинах Небраски. Мама открыла природный заповедник, который стал одним из самых крупных на западе страны.
Иногда мне кажется, что я сплю и вижу сон.
Нам нравится жить здесь, но этот прекрасный край так и не заполнил пустоту в моей душе, от того, что папа отказался ехать. Его желание остаться оказалось сильнее желания быть с нами.
Ему стало тяжело жить с ведьмами.
И все же верю, что мама чувствует себя здесь счастливее. Она двигается так легко и непринужденно, как никогда до этого.
– Может быть, – отзываюсь я.
Мама вздыхает, словно хочет что-то сказать, но молчит.
– В чем дело? – спрашиваю я.
– Пайк – хороший парень. И лучший работник, что у нас был.
– А еще он меня бесит.
Мама хмурится.
– Ну, говори уже, мам. – Останавливаюсь и смотрю на нее.
– У нас здесь хорошая жизнь, – произносит она нерешительно. – Не раздувай из мухи слона.
Я вздыхаю. Мама, конечно, права. У нас здесь замечательная жизнь, и я так цепляюсь за нее, что хочу защитить всеми силами.
