духовный космос».
С тринадцати-четырнадцати лет Стефан многократно пробует писать стихи, признавая, что на свет они пробивались «в детски неосознанной форме». Он критично сравнивал свои меланхоличные творения с «духовным космосом» Гофмансталя, который был старше всего на семь лет. «Не обязательно, значит, быть таким, как Гофмансталь, сложившийся уже в гимназии, можно, подобно Рильке, искать, пробовать, расти, совершенствоваться. Не следует сразу отступать только потому, что написанное тобой недостаточно хорошо, незрело, негармонично, можно попытаться повторить в себе вместо чуда Гофмансталя более скромный, более естественный взлет Рильке».
Однажды он соберется с духом и обратится в редакцию берлинского двухнедельника «Deutsche Dichtung» с письмом на имя главного редактора Карла Эмиля Францоза (Karl Emil Franzos, 1848–1904). С этим выдающимся австрийским журналистом и романистом у Цвейга завязываются крепкие деловые и дружеские отношения. Именно Карл Францоз первым вдохновит Стефана на изучение русской литературы и славянской культуры, ведь родом он был из Подольской губернии и при встречах много рассказывал юноше о своих путешествиях по царской России. Будучи свободомыслящим гражданином, Францоз с уважением относился к культурным особенностям и традициям любых этнических групп, стремился к примирению разных национальностей, сохранению и развитию культурных ценностей каждого народа. Эту непопулярную для многих концепцию мировоззрения, стремление к духовному и культурному объединению Европы, постепенно перенял Цвейг, и произошло это в том числе и под влиянием гуманиста Карла Эмиля Францоза.
Общие взгляды на жизнь и то, что Францоз тоже был давним коллекционером автографов, помогли им быстро понять друг друга и легко выстроить план дальнейшего сотрудничества. Стефан регулярно отправлял в редакцию «Deutsche Dichtung» свои стихи, эссе, короткие новеллы, всякий раз подчеркивая, что на гонорар вовсе не претендует, а может себе позволить писать ради удовольствия и на радость читателям журнала.
В 18–19 лет, когда Цвейг много времени занимался переводами с французского языка стихотворений Эмиля Верхарна, «переводы давали мне возможность упражняться как в языке, так и в моих первых беспомощных поэтических опытах». Одновременно «в стол» он писал историческую драму о шведском короле Густаве Адольфе. И вот рукопись почти готова, но после очередного самокритичного прочтения или чем-то испорченного настроения он не желает продолжать работу и в гневе бросает бумаги в огонь. А первой его «несгоревшей» публикацией как раз в «Deutsche Dichtung» станет восьмистишие «Бутон розы» («Rosenknospen»), напечатанное в последнем декабрьском номере 1898 года71.
«Оглядываясь сегодня назад, со всей объективностью должен отметить, что объем наших знаний, совершенство литературной техники, художественный уровень были для семнадцатилетних поистине поразительны и возможны лишь благодаря вдохновляющему примеру фантастически ранней зрелости Гофмансталя, который
