наглого «серийника». А вот полицейские, которым, собственно, и предстояло работать над поимкой убийцы, оставались спокойны.
– Пока работаем в обычном режиме, но следить за нами будут зорко.
Оперативники молча кивнули.
– Местные уже выяснили, где парень сел в машину, так что бегом туда и осмотритесь. И одновременно прозвоните каршеринговую фирму: информация нужна как можно скорее. – Шиповник помолчал, после чего посмотрел на Вербина: – А ты съешь чего-нибудь, чтобы не пахло.
– И съем, и покурю, – пообещал Феликс.
Шиповник покачал головой, но больше ничего говорить не стал – зазвонил телефон. А оперативники направились к машине Колыванова.
– Ты чего загрустил? Из-за Егора?
– Не загрустил, а задумался, – ответил Вербин.
– О том, что увидел?
– Ага.
– В начале такой игры всегда стрёмно.
– Справимся, – буркнул Феликс, усаживаясь на пассажирское сиденье.
– Не сомневаюсь.
На самом деле Вербин действительно загрустил, однако ни выволочка от Шиповника, ни ощущение, что они начали охоту за умным и очень опасным зверем, не были тому причиной. Дело было в том, что Феликс вспомнил разговор с Прохором.
«Крови не будет! Кровь уже пролилась, крови больше не будет».
Разговор произвёл сильное впечатление, потом, разумеется, потускнел, но, направляясь к машине, Вербин неожиданно понял, что не увидел следов крови ни в багажнике, ни под полиэтиленом.
«Крови не будет!»
Почему Прохор так сказал? Он что-то знает? Конечно же, нет. Откуда ему знать? Или он видел преступление? Тоже вряд ли – в таких делах свидетелей не оставляют. Видел, но сумел остаться незамеченным? Можно в это поверить? При желании – можно, однако… Однако не верилось в то, что юродивый ухитрился стать свидетелем преступления. Не верилось, и потому прагматичный Вербин признался себе, что с куда большей вероятностью юродивый Прохор… Чувствует? Слово само пришло в голову, и прогонять его не верящий в приметы Феликс не спешил. Но и соглашаться с тем, что юродивый Прохор каким-то образом почувствовал совершённое преступление, не спешил: в отличие от Криденс Вербин верил только фактам, оставляя «непознанное» «жёлтой прессе» и её потребителям. Он жалел Прохора, как и любого другого несчастного, но был далёк от мысли искать в его речах предсказания.
Но слово прозвучало:
«Крови не будет!»
И крови не было.
– Приехали.
Голос Колыванова выдернул Феликса из задумчивости и заставил собраться с мыслями.
– Точно здесь?
– Ментов не видишь?
Оперативники из окружного управления явились первыми, осматривались, но к «городским» не подходили. Не потому что «городские», а из вежливости – чтобы не мешать коллегам составить собственное мнение.
– Да,
