думая о чем-то своем.
Ганцзалин, однако, объявил, что в вещах рылись.
– Ну, разумеется, рылись, – пожал плечами Нестор Васильевич. – Рылись, но, видимо, не нашли ничего для себя ценного. Потому и решили принести обратно.
Помощника такое легкомыслие возмутило. Что значит – ничего ценного? У них в багаже много ценных вещей! Вещей-то много, согласился хозяин, но, чтобы реализовалась их ценность, их нужно продать. А на торговле краденым очень легко можно спалиться.
– Спалиться? – с некоторым удивлением переспросил Ганцзалин.
Да, спалиться, подтвердил Загорский, так говорят профессиональные воры и полицейские. Это означает попасть в кутузку по подозрению в краже.
– Значит, если бы у нас тут лежали не вещи, а деньги, старик бы их забрал? – полюбопытствовал китаец.
Действительный статский советник поморщился: умеет же Ганцзалин задавать вопросы. Как ни ответь, выйдет либо прекраснодушие, либо клевета.
– Значит, не забрал бы? – не унимался помощник.
Может быть, и забрал, конечно. Правда, не сразу, а частями. И сильно мучился бы при этом угрызениями совести. Стоит иметь в виду, что люди иной раз ведут себя гораздо лучше, чем о них можно подумать. Человек, вообще говоря, обычно не властен ни в хорошем, ни в плохом и поступает, как бог на душу положит.
Ганцзалин, выслушав монолог хозяина, заявил, что все беды происходят оттого, что людям не хватает постоянства. Если ты хороший человек, ты всегда должен вести себя хорошо. То же самое и к плохим относится. Загорский только головой покачал в ответ. Постоянен лишь благородный муж, остальные плывут по воле ветра.
– Однако хватит рассуждать об абстрактных материях, – прервал сам себя действительный статский советник, – нас ждет их благородие барон фон Шторн.
– Ждали обозу, а дождались навозу, – по своему обыкновению загадочно объявил Ганцзалин.
Нестор Васильевич ничего не ответил на эту сомнительную сентенцию: он давно привык к пословицам и поговоркам своего помощника, по большей части бессмысленным, точнее сказать, настолько глубокомысленным, что искать в них какое-то содержание было делом почти безнадежным. Спустя мгновение его уже не было в комнате. Ганцзалин, закрыв саквояжи, устремился за господином.
Дмитрий Сергеевич объяснил им, как добраться до места раскопа, на котором работал Шторн, и просил передавать привет барону.
– Вы хорошо с ним знакомы? – полюбопытствовал Загорский.
– Совсем почти никак, – отвечал Ячменев, как-то странно полыхнув серыми своими глазами. – Роман Эрнестович – человек весьма экстравагантный, хотя и умеет быть светским. Однако, если вы, с его точки зрения, попытаетесь перейти границу, он не преминет вам поставить это на вид. Ну, да вы все сами увидите, тут всего полчаса ходьбы.
С тем они и отправились на поиски фон Шторна. Солнце было утренним, нежарким, вдоль дороги тянулись поля, прогулка казалась приятной. Однако Ганцзалин привычно
