Васильевич, вы ли это?! Рад, рад, душевно рад вас видеть! А с вами, я вижу, и ваш верный Ганцзалин. Если бы я мог выдавать государственные награды, я бы непременно выдал ему медаль «За преданность!»
– Он меня что, за собаку держит? – хмуро спросил китаец.
Нестор Васильевич ничего на это не ответил, но двинулся прямо к фон Шторну.
– Приветствую, господин барон, – сказал он несколько церемонно. – Мы что же, знакомы?
Барон в ответ ослепительно улыбнулся во все зубы. На вид ему было лет тридцать пять, и он представлял собой типичного немца, как его видит окружающий мир: длиннолицый, светловолосый, с идеально прямым носом, чуть поджатыми узкими губами и водянистыми светло-голубыми глазами. Сейчас водянистые эти глаза вперились в физиономию Загорского с нескрываемым благорасположением.
– Знакомы ли мы? Лично – нет, – отвечал барон, по-прежнему улыбаясь. – Но кто же не знает мастера сыска, дипломата и разведчика Загорского? Кто, я вас спрашиваю? Если есть тут такие, пусть немедленно покаются в столь вопиющем невежестве и отправляются в монастырь. Именно для них и им подобных писал герр Шекспир свои бессмертные строки: «О милая Офелия! О нимфа! Сомкни ты челюсти, тяжелые, как мрамор, и в монастырь ступай!» В монастырь, господа, в монастырь!
– Вот, кажется, нашелся тебе напарник в лингвистических упражнениях, – негромко сказал помощнику Загорский. – Тоже, видно, большой любитель цитат и поговорок…
Между тем фон Шторн подобрался к Нестору Васильевичу вплотную, схватил его руку в свои и энергично тряс, восклицая:
– Очень! Очень рад! Верьте слову, в жизни своей не имел более приятного знакомства. Счастлив был бы прижать вас к сердцу, но, боюсь, мы еще не настолько близки. А, впрочем, и что с того? Сейчас не близки, так станем близки в скором времени, не так ли? Я, во всяком случае, очень на это рассчитываю.
Действительный статский советник заметил, что, похоже, барон знал о его приезде заранее.
– Разумеется, знал, – вскричал тот, не отпуская руку Загорского, словно боялся, что столь ценный собеседник вдруг ускользнет и растворится в теплом степном воздухе. – Больше того скажу, ждали вас, ждали с нетерпением. Я, грешным делом, наябедничал на здешних жандармов. Вы, конечно, скажете: чего еще было ждать от кляузной немецкой душонки? Однако заявляю вам откровенно – все оттого, что они своим розыском категорически не давали мне работать. После моей жалобы стало ясно, что воспоследуют серьезные меры. Я сразу понял, что по мою душу пришлют какую-нибудь важную персону, какое-нибудь тяжелое орудие, выражаясь фигурально, мортиру или даже пушку. И знаете, я как в воду смотрел – отрядили не кого-нибудь, а его превосходительство, действительного статского советника Загорского.
Тут Нестор Васильевич, принужденно улыбнувшись, изъял свою ладонь из цепких рук барона. Тот, однако, продолжал говорить не останавливаясь. Из слов его выходило, что Загорского прислали совершенно верно, потому что только он может разобраться
