style="font-size:15px;"> И на меня обрушивается град вопросов. А я обрушиваю град вопросов на него. И так это длится минут двадцать, пока мы, наконец, не выясняем, что свадьбы ещё не было, с Роз всё в порядке, вся Кремания переехала к будущему родственнику под землю и готовится к обороне, ибо Властелин грядёт. Ну а я в свою очередь рассказываю, что… ну… я как бы во всём этом виновата. Мда. Ульрик заявляет, что даже в этом не сомневался, и тут же начинает давать мне ценные указания.
– Ты немедленно сбежишь и отправишься под землю! Виола, твоя сестра…
– Передай Роз, что я её люблю-целую-спасаю мир.
– Виола! – Ульрик спотыкается. Потом молча смотрит на меня минуту. И: – Он по-прежнему к тебе не равнодушен?
– Дамиан? Да…
– Отлично.
Теперь Ульрик завербовывает меня в шпионы. Замершему в углу послу тоже дают ценные указания: он будет работать связным. Как-то, я не поняла, как, но будет. Сбежать не может, а связным будет? Странно, но ладно, Ульрику виднее. Ну а я в свою очередь должна передавать всё, что узнаю ценного, оттягивать войну с гоблинами и вернуть Дамиану сердце. Видите, какой простой план!
– Виола, знай: если что, я вытащу тебя оттуда любыми средствами, – говорит напоследок Ульрик.
– Польщена, – хмыкаю я, надевая перчатку. – Правда, Дамиан теперь всех заколдовывает в камень, так что придётся тебе тащить меня к Роз в виде статуи.
– Ничего, у меня отличные маги. – Ульрик прерывает разговор, а Габриэль открывает дверь, запуская слуг и мага. Посла гоблинов уводят: он должен передать Властелину, что его король готов подумать над его предложениями. Как насчёт… (а дальше долгая речь, я её не запомнила).
Меня тоже уводят, но в другую сторону: уже полдень.
Дамиан на обед опаздывает. Я жду, сидя за столом, поглядываю в окно – там висит туман, такой плотный, что даже двор внизу видно плохо. Но я замечаю, что позорный столб срыли – и когда Дамиан, наконец, входит, я улыбаюсь искренно и радостно. А вдруг даже без сердца он может быть… нормальным?
Дамиан на улыбку не отвечает – проходит к столу, тяжело опускается в кресло и откидывается на спинку, закрыв глаза.
– Что-то случилось? – Я встаю, подхожу к нему, кладу руки на плечи.
Дамиан, кажется, машинально тянется к моим пальцам щекой. Он снова холодный, как лёд.
– Всё хорошо, – помедлив, отвечает он. – Садись, Виил.
Я возвращаюсь к своему креслу, хотя больше всего на свете сейчас хочется гладить его щёки, зарыться пальцами в волосы, коснуться губ и целовать, долго, долго, долго…
– У нас сегодня особенное блюдо, – говорит Дамиан, и я с трудом отрываю взгляд от его губ.
– Правда? А что мы празднуем?
Дамиан криво улыбается, и делает знак кому-то из слуг. Тот ставит передо мной большое серебряное блюдо, закрытое крышкой. Я замечаю, что у слуги дрожат руки: крышка трясётся. Но, может, это от усталости? Может, там что-то тяжёлое?
Но я на всякий случай вжимаюсь в спинку кресла и смотрю на Габриэля. Тот не смотрит в ответ, а Дамиан, наоборот, ловит
