* *
На станцию Эмма доехала минут за пятнадцать, дошла до знакомого служащего, герра Ланга (тот и вправду был ланг: длинный как жердь, одного роста с Эммой, и сухой как камыш), отдала ему велосипед, попросила придержать у себя, пока мальчишки не заберут, вытащила из корзинки вещи и пошла к кассе. За две с половиной марки купила билет в третий класс до Берлина, узнала, что поезд должен прибыть на Силезский вокзал в половину двенадцатого. В столице Эмме нужно было добраться до центрального вокзала и там пересесть на пассажирский, а если повезёт – на экспресс до Мюнхена, а оттуда опять же поездом или с почтовым дилижансом до городка Фридрихсхафен на Боденском озере, на берегу которого стояла бывшая судоверфь, теперешнее пристанище дирижаблей и амбиций графа фон Цеппелина. В ожидании поезда Эмма устроилась у бюро, расположенного рядом со станционным телеграфом. Это была её задумка – написать первое письмо ещё до отправления. Посмотрела в окно, вдохнула, выдохнула и застрочила по желтоватому листу бегло, споро:
Мои самые дорогие люди! Я на станции, жду поезд. Добралась нормально, велосипед оставила Лангу. Папочка, не волнуйся, чемодан совсем не тяжёлый. Милый Яков, пожалуйста, не печалься. Прости, что увезла «Хронику» с собой, надеюсь, ты когда‑нибудь навестишь меня и сможешь вновь подержать её в руках. Вилда, я телеграфирую тебе точный адрес после того, как обустроюсь, чтобы можно было отправить вещи. Заранее благодарю тебя за хлопоты! Я чувствую воодушевление и волнение, надеюсь, что первое мне поможет, а второе не помешает. Может быть, спустя год или два я прилечу к вам в гости на дирижабле, то‑то будет представление во всём городе! Обнимаю вас крепко и умоляю – не грустите. Я постараюсь писать при любой возможности. Люблю, ваша Э.
Подписала конверт, передала его с монеткой в маленькое окошечко телеграфисту, который крутил ручку клавишного перфоратора Сименса, взяла вещи и вышла на платформу. Большие станционные часы показывали семь двадцать пять. С минуты на минуту должен был прибыть поезд. Эмма оглянулась на здание вокзала: двухэтажное с пристроем, из красного обожжённого кирпича, с большими арочными окнами и черепичной крышей. По лету вокзал почти полностью затягивало плющом и диким виноградом, отчего в воздухе стоял сладкий дурманящий запах и тихий гул пчёл, снующих над этой зелёной массой. Кирпич укрывало словно одеялом, лишь при сильном ветре живая стена колыхалась, то там, то сям приоткрывая красные кусочки старого дома. Чуть поодаль стояла белая водонапорная башня с фахверковыми перегородками, строгая и нарядная, как замужняя дама. С крыши её взметнулась воробьиная стая, потом вдалеке раздался шум, свист и показался чёрный глянцевый локомотив, который выбрасывал клубы белого пара в прохладное ещё летнее небо. Замедлив скорость, поезд проехал мимо ожидающих, ветром приподняв эммину шляпку, благоразумной ею удерживаемую, пыхнул, свистнул и замер на месте. Открылась пара дверей, вышло несколько человек. Эмма подняла багаж, оглянулась ещё раз на здание вокзала и вошла в вагон.
Ровно
