районе, в компании других бригад. Организованно, общими силами побороли огонь. Пересохший лес продолжил тлеть, торфяники не давали расслабиться местным ребятам, однако, помощь сторонних бригад стала не так актуальна. В других же районах полыхало не на шутку. Будто магма вырвалась из-под земной коры и сжигала всё на своём пути, кроме, пожалуй, широких сибирских рек. Однако огонь и их легко перепрыгивал, взмахнув рукавами верховых пожаров.
Отправили сюда, клятвенно пообещав, что через пару дней, максимум четыре, пришлют за ними вертолёт. И ведь отправили, исполнили всё, как обещали, вот только в тот же час лётчик-наблюдатель доложил, что большой огонь движется в сторону Мамукана.
Все силы стянули туда, в помощь МЧС, несколько же бригад, которые в деревню не успевали, сорвали с мест и отправили на новую точку – останавливать пламя, которое того и гляди обрушится на охраняемый квадрат, а там до несколько деревушек и села на тысячу душ – рукой подать для большого огня.
Пришлось, перебарывая усталость и недовольство, тащиться, выполнять долг. Амгалан хмурился, говорил, что теперь-то жена его точно из дома выгонит. Устала, говорит, терпеть. Конечно, в их местах другой работы нет. В авиалесоохране стабильная зарплата, для их местности большая. Они и ребятишек в школу собирают без сильного напряга, и технику бытовую покупают, и родителям престарелым помогают, даже в город выезжают несколько раз в год – на аттракционы возят малых, в кинотеатр, в развлекательный центр. Всё это благодаря работе Амгалана.
Но и жену понять можно, в деревне летом самый труд. Посади, собери, скотине на зиму корм заготовь, и всё без мужских рук – тяжко.
– Погоди, – одобрительно похлопал по плечу подчинённого Игнатьич. – Поворчит-поворчит, на следующий год сама отправит на работу.
– Отправит, – соглашался Амгалан, довольно улыбаясь.
Пашка молчал, не рассказывал о своей семье ничего. Впрочем, рассказывай – не рассказывай, а шила в мешке не утаишь, только слепой или дурной не знал, что происходит… Типичная, в общем-то, ситуация.
Кто-то из жён, как супруга Амгалана, соглашался на такую вот, собачью службу и жизнь супруга, потому что выхода другого нет, жить на что-то надо. Кто-то искренне не страдал от долгого отсутствия мужа дома, жил своими заботами, делами. Зимой радуясь, что милый рядом, летом – не печалясь, но таких женщин было мало, очень мало. Многим же становилась поперёк горла служба мужей, их долгое отсутствие, вечный страх потери, к которому, наверное, привыкнуть невозможно.
Мать Паши была из второй категории, за всё детство и позже, во взрослой жизни, он не помнил, чтобы родители ругались из-за службы отца, чтобы вообще ругались. Вот он и думал, что так у всех, что жена будет спокойно сносить одиночество, страх остаться вдовой в молодом возрасте, а оказалось всё иначе. Ленка – точно из третьей категории. Она не желала мириться с нынешним положением,
