style="font-size:15px;"> – Откуда ты так много знаешь? – спросила Таня, насторожившись.
– Талина, даже спустя столько лет, я не перестаю изучать жизнь вампиров и подземного мира, – Билл посмотрел на нее. – Ты вот знала, что многие вампиры могут иметь потомство? Или знала о том, что в подземном мире есть еще одна тюрьма помимо «Fire»?
Таня с удивлением посмотрела на Билла и отрицательно помахала головой.
– Неужели это и правда так? – переспросил Том.
– Да, – коротко ответил брат. – Вампиризм имеет чуть ли не безграничные возможности. Просто нынешнее поколение не обращалось к корням совсем давно, и эти знания остались глубоко в прошлом…
– Ты знал об этом, Адриан? – Таня повернулась к нему лицом.
– Знал, но сейчас это невозможно, – Адриан понял, что всех заинтересовало именно первое утверждение Билла.
– Но когда-то было возможно, – продолжил за него солист.
Я шла прямо, изредка вслушиваясь в их обсуждения. Я боялась встречи с мамой, боялась, что я вроде такая могущественная и сильная, но вдруг не выдержу этого. Несколько лет назад Том сказал мне одну фразу, которая стала ныне для меня гимном по жизни: «У каждой проблемы есть правильное решение. И найти его ты сможешь только в своём сердце».
Ах, Том. Когда мама пропала, утоляя свою невыносимую жажду крови, именно он был рядом со мной, поддерживал и защищал. Он был моей опорой. Но даже он ни разу не сказал о том, что я должна вернуть маму, возобновив с ней телепатическую связь.
Оглядываясь по сторонам, я еще больше ужасалась от вида этого места. Как там мама? Я боялась ее жажды больше, чем заточения. Но также понимала, что ей нужна наша помощь, и мы не имеем права вновь бросать ее. Я снова вслушалась в разговор родных.
– Билл, ты имеешь хоть малейшее представление, где может находиться Ирина? – спросил Том и пнул лежавший под ногами камень.
Легко можно было определить, когда Том злится: все, встречающееся на пути у его ног, мигом улетало. У каждого из родных был свой способ выплеснуть гнев: у папы это проявлялось ударом кулака в стену или в другую поверхность, тетя всегда старалась держать себя в руках, но, когда срывалась, обычно произносила: «какого чёрта». Билл тоже был сдержанным, однако, и его можно было разозлить: при этом он не издавал никаких звуков, а просто тер руку об руку. Леон же, находясь будучи человеком, проявлял свой гнев и недовольство обычными словами-восклицаниями.
А маму всегда успокаивал телекинез. Никогда не забуду, как она перевернула весь дом, назвав этой перестановкой. Мама… Одновременно жажду встречи с ней и боюсь ее.
Продвигаясь дальше вглубь, мы все больше отдалялись от входа. Пустые камеры, безлюдная пещера и омраченный вид этого места опустошал сознание, подавляя всю оставшуюся радость и надежду. Я вновь настроилась на телепатическую связь с мамой. Ничего не изменилось: страх, жажда и гнев – вот чувства мамы
