от льющегося сверху света. Джерри, Роджер и Генри смотрели на нее, стоя у края ямы.
– Да, – выдохнула она. – Гейдж и Мэгги позаботятся о моей дочери?
Джерри кивнул.
– Да, мэм.
Генри тоже начал спускаться.
– Я прямо за тобой, Джини.
Имоджин оторвала лоб от перекладины. Тонкий металлический прут был скользким от ее крови. Перед глазами все плыло.
– Осторожней на ступеньках, – пробормотала она, пытаясь прогнать гулкий звон из ушей и говоря себе: «Продолжай спускаться. Ты почти на месте».
Несколько секунд спустя ноги Имоджин коснулись верхней поверхности земляной колонны, поднимающейся из темноты. Вниз вел ряд вырубленных ступеней, и она спешно стала спускаться в подземный храм. Оказавшись внизу, выпрямилась и почувствовала, как под ногами хрустнули пыльные кости безымянных жертв. Дети заползли в круг света и столпились вокруг, едва не повалив ее в своем отчаянном возбуждении. Все, кроме одного.
Имоджин стала всматриваться здоровым глазом во тьму и с трудом разглядела скорчившуюся фигуру Джека Тремли.
– Бабуля Джини, кажется, у меня сломана рука. С мамой все хорошо?
Имоджин нахмурилась.
– Да, дорогой. Она в порядке, и ты тоже. Руку мы тебе вылечим, милый. Дядя вынесет тебя наверх. А теперь, детки, давайте поднимайтесь по лестнице…
Из темноты раздался треск, потревожив вековую пыль. Дети вскрикнули и столпились у Имоджин за спиной, словно цыплята, ищущие защиты от грозы. В этом темном месте она была их матерью-наседкой, и что бы ни пряталось в тенях за границами света, оно должно было пройти через нее, чтобы добраться до них. Имоджин вытащила из-за пояса револьвер и дрожащей рукой направила его в сторону шума. Джек ахнул, когда она убрала руку от своей раны.
– Все в порядке, Джеки. Со мной все будет хорошо. У твоей бабули бывало и похуже.
– А, сестра Тремли. Мисс Имоджин. Джини.
От голоса Джейкоба у нее волосы на шее встали дыбом. Где-то за кругом света снова захрустели под чьими-то ногами кости. Она посмотрела вверх, увидела, что Генри и Джерри уже почти спустились в пещеру, и почувствовала некоторое облегчение. По крайней мере, ей не придется сталкиваться с этим ублюдком в одиночку.
– Тебе конец, Джейкоб. – Голос у нее был сухим, но властным, не выдающим слабость в голове и костях. – Ты не получишь этих детей. Я не позволю тебе.
– Ты никогда не была истинной верующей, дорогая. Я видел это в тебе с первого дня, когда ты привела свою дочь в церковь. Хотя это не помешало тебе оставить ее со мной. Она рассказала тебе, что я сделал с ней?
Имоджин с трудом сглотнула. В горле щелкнуло. «Не дай ему добраться до тебя, – прошептал отцовский голос. – Он пытается проникнуть тебе в голову».
– Ей не пришлось, Джейкоб. Все написано у нее на лице. В ее глазах.
Из темноты раздался смех Джейкоба. Дети собрались вокруг нее, еще крепче вцепились в Имоджин, будто ее могли отнять у них в любую секунду. Она
